Их встречали Свaрог вместе с Ладою, приводили в чертоги хрустальные, угощали яствами разными, наполняли чаши хмельной Сурьей.
Как садились гости за златые столы, за златые столы, за камчаты скатерти — поднимали чаши одной рукой, выпивали единым духом.
После пира было гуляние по небесному саду Ирию. И гулял Дажьбог сын Пepунович, подходил к расписному терему. А в тот терем высокий прохода нет.
Тут услышал Дажьбог сын Пepунович как играют в тереме гусельки и звенят золоченые струны. И заслушался Дажьбог, и задумался, и понравились Тарху гусельки:
— Это терем Марены Cвароговны — видно там у нее гуляние!
Стал он биться-стучаться в терем — зашатались стены у терема, распахнулись двери железные. Поднялся сын Пеpуна по лестницам и вошел в палату Маренушки.
У Маренушки — развеселый пир. У Марены гости приезжие из далекого царства темного: в ряд сидят Горыня с Дубынею и Усыня с Кащеем Виевичем.
Поздоровался с ними Пepунович и садился за стол на скамеечку.
— Что ж не ешь, Дажьбог сын Пepунович? — так спросила Марена Cвароговна.
А Дажьбог Марене ответил:
— Сыт, Марена, я — только что с пира у отца Свaрога небесного.
А сам думает: если поешь у нее, заворожит она, иль отравит, ведь Марена колдунья известная.
Продолжался пир и гуляние. Здесь Кащей к Маренушке сватался, и хвалился своими богатствами, и хвалился своим он бессмертием:
— Все, Марена, тебе подвластны! Все боятся Марены-Смерти! Только я не боюсь — Бессмертный! Мы с тобою, Марена, вместе подчиним, покорим поднебесную!
Наконец, пришло время позднее, стали гости прощаться с Маренушкой. Провожала Марена гостей, проводила Кащея Бессмертного, а Дажьбога стала удерживать:
— Оставайся, Дажьбог сын Пepунович, до рассвета, до света белого, и со мною, Мареною, сделай любовь! Будет мужем моим пусть Бессмертный Кащей, ну а ты, Дажьбог, — полюбовником!
Отвечал тут Дажьбог сын Пepунович:
— Ты прощай, Марена Cвароговна! Ты прощай уж, Маренушка-душенька, я не буду тебе полюбовником!
Обернулся Дажьбог от Марены и ушел один на широкий двор. Тут вскочила Марена Cвароговна и брала ножища-кинжалища, и стругала следочки дажьбожии, их бросала в печку муравлену, как бросала их — приговаривала:
— Вы пылайте, следочки дажьбожии, вы горите во печке муравленной! И пылай в Дажьбоге Пepуновиче по Марене душа его светлая! Чтоб не мог Дажьбог жить без душеньки — чтоб не мог без меня он ни есть, ни спать! Подымайтесь, дымочки, из печечки, подымайтесь, вы, ветры буйные! Соберите тоску-ту тоскучую со всех вдов, сирот, с малых детушек, соберите со света белого, понесите ее в сердце молодца — молодого Тарха Пepуновича! Посеките булатной саблею сердце Тархово молодецкое, поселите тоску-ту тоскучую, дайте и сухоту сухотучую в его кровь, и в жилы, и в печень! Чтоб казалась ему Маренушка милей матери, отца-батюшки, и роднее Рода небесного!
