После завтрака доктор улетел в пятое племя осматривать новорожденную, а Ирина и Василий снова поднялись на вершину и уселись на плоском горячем валуне. Было тихо. Только между камней что-то слегка потрескивало.
— Ну рассказывай, — сказала она.
— Да не о чем говорить, — задумчиво отозвался он. — Все, что сделано, ты видела.
Ирина вздохнула.
— Я же не о том. Ведь неделю не виделись… Можешь ты просто, по-человечески рассказать жене, как жил, почему не радировал? Или все носишься со своей идеей?
Он покосился на нее, высоко подняв брови. Все тот же знакомый взгляд — смесь упрямства и какой-то детской беззащитности. И она поняла, что мир между ними еще не наступил.
— Ну конечно! — сердито сказала Ирина, отстраняясь от него. — Вбил себе в голову!
— Да, представь! — с вызовом подтвердил он.
Она стала подкидывать на ладони черный блестящий камешек, потом бросила его вниз. Буслаев тут же поднял здоровенный обломок, швырнул вслед. Ирина, не выдержав, улыбнулась.
— Не знаю, что ты думаешь о своей жене, — со вздохом сказала она. — Наверное, считаешь трусихой и перестраховщицей. И правильно считаешь. Я откровенно боюсь. Как боялся Сергеев на Такрии, хотя и не подавал вида. Сейчас, вспоминая то время, я все больше поражаюсь, каким он был дальновидным руководителем…
— Там было другое, — нетерпеливо перебил он. — Там были люди — существа, чью психику мы понимали. И там можно было ждать годами, благостно поглядывая на циметр, стрелка которого хотя и медленно, а все-таки двигалась. А здесь…
— А здесь циметр бесполезен. Его не на что градуировать. Нет соизмеримых величин. И надо ждать не годы, а тысячелетия, прежде чем можно будет поставить стрелку на ноль.
— Чушь! Чушь! — почти закричал он, сжимая кулаки. — Ты сравниваешь с человеческой цивилизацией. А гарпии не люди. Они совсем другие существа. У них другой физиологический цикл. Они живут лет двадцать и развиваются раз в десять быстрее человека. А цивилизация их должна развиваться быстрее в сто, тысячу раз…
— Бездоказательно.
— Интуиция. — Он похлопал себя по могучей груди. — Вот здесь чувствую. Мы уже тормозим их развитие. Им нужен толчок. Ты пойми… — голос его сделался умоляющим, — пойми, для них же почти ничто не изменилось. Жили они стаями и живут так же. Только что охотятся коллективно, так это от нужды. Здешнего оленя в одиночку не возьмешь. Конечно, это развивает мозг, заставляет менять поведение, но этого же мало, мало. Что из того, что они хватают дубины? Ведь разделывают добычу все равно когтями. И кому ты докажешь, что весь прогресс, которого мы добились, это от ума? Обезьян на Земле и не таким штукам научили, а они все равно остались обезьянами.
