Мэри-Линетт застыла, вцепившись в лопату.
«Успокойся, — приказала она себе. — Это не сестры. И не Эш. Это какое-то животное».
Она прислушалась. Из козьего сарая донеслось унылое «мэ-э-э…».
«Ерунда. Наверное, кролик. Копай!»
Мэри-Линетт подняла полную лопату земли… И вдруг снова раздалось: «У-у-у-ш-ш!»
Она услышала сопение. Затем шуршание. Определенно, это животное. Но, похоже, крупнее кролика.
«Какая разница? — успокоила себя Мэри-Линетт. — Здесь нет опасных животных. К тому же я не боюсь темноты. Это моя естественная среда обитания. Я люблю ночь».
Но почему-то сегодня ночью все было иначе. Может, виной всему была неожиданная встреча с Эшем. Она выбила ее из колеи, вызвала досаду и замешательство. И сейчас Мэри-Линетт казалось, будто некто пытается внушить ей: темнота — это вовсе не естественная среда для человека, и Мэри-Линетт, с ее слабым зрением, недостаточно тонким слухом и обонянием, не создана для нее.
«У-у-у-ш-ш!»
«Возможно, у меня отвратительный слух, но это я слышу прекрасно. И мне это не нравится. Какое-то большое животное сопит в кустах…
Какое же крупное животное могло здесь оказаться? Это не олень, олени обычно фыркают. Это кто-то покрупнее и повыше койота. Может, медведь?»
Но тут она услышала другой звук: кто-то энергично продирался сквозь сухую жесткую листву рододендронов. В тусклом свете, падавшем из освещенных окон дома, она увидела, как всколыхнулись ветви…
Оно выходило…
Мэри-Линетт схватила лопату и бросилась прочь. Но не к дыре в изгороди и не к дому — там было опасно. Она побежала к сараю с козами.
«Тут я смогу защититься… не впустить его… стукнуть лопатой…»
Однако из сарая ей ничего не было видно. Сквозь грязные стекла двух окон Мэри-Линетт все равно не могла разобрать, что там в темноте, снаружи. Она не видела даже коз, которые находились рядом, хотя и слышала их.
«Не включай фонарь! Только выдашь себя».
Она вся напряглась и застыла, прислушиваясь к тому, что там, снаружи.
Тишина…
Она ощущала только запах коз. Запах дубовых стружек, которыми был устлан пол вперемешку с разлагающимся козьим пометом. Все это издавало зловоние, но хорошо сохраняло тепло в сарае. У Мэри-Линетт от напряжения вспотели ладони; в руках она судорожно сжимала лопату.
«Я никогда никого не трогала… с тех пор, как мы с Марком в детстве дрались… но, черт возьми, сегодня утром я ударила незнакомого человека…»
Она надеялась, что сможет сделать это и сейчас — если понадобится.
Коза легонько боднула ее в плечо. Мэри-Линетт оттолкнула ее. Другая коза вдруг заблеяла. Мэри-Линетт закусила губу.
