На лестнице она столкнулась с Марком.
— Мне нужно с тобой поговорить.
— Слушай, если это о твоем плеере…
— Что-что?.. Да нет, это о том, что мы должны сделать сегодня ночью. — Мэри-Линетт взглянула на него: — А кстати, что там с моим плеером?
— Уф, ничего. Совсем ничего.
Мэри-Линетт тяжело вздохнула, но решила, что сейчас есть вещи поважнее плеера.
— Слушай, ты должен мне помочь. Прошлой ночью я увидела нечто странное, когда была на холме…
И она, насколько могла связно, рассказала все брату.
— А то, что случилось с Виком и Тоддом, еще более странно.
Марк покачал головой, глядя на сестру почти что с жалостью.
— Мэри, Мэри, — мягко проговорил он. — Знаешь, ты и вправду чокнутая.
— Да, я чокнутая, но это неважно. Я собираюсь сегодня ночью все выяснить.
— Что-что ты собираешься?
— Узнать, что произошло. Я просто хочу увидеть миссис Бердок. Если я поговорю с ней, мне станет немножко легче. А если я выясню, что зарыто в саду, мне станет намного легче.
— Может, они зарыли там сасквача.[6] Наверное, поэтому его так и не нашли тогда в горах Кламата.
— Марк, ты передо мной в долгу за плеер…
— Предположим. — Марк вздохнул, затем, смирившись, пробормотал: — Ладно, я твой должник. Но прими к сведению, что я не намерен разговаривать с этими девицами.
— Тебя никто и не просит с ними разговаривать. От тебя требуется кое-что другое.
Солнце садилось. Они шли той же дорогой, которой ходили сотни раз к холму Мэри-Линетт, но на сей раз Марк нес садовые ножницы, а Мэри-Линетт — свой фонарь, с которого сняла красный фильтр.
— Неужели ты и вправду думаешь, что они укокошили старушку?
— Нет, — честно ответила Мэри-Линетт. — Я только хочу, чтобы все встало на свои места.
— Чего-чего?
— Допустим, у тебя есть какое-то представление о том, как устроен мир, но все же порой ты думаешь: «Господи, а что, если на самом деле все не так?» Ну, например: «Что, если меня на самом деле усыновили и люди, которых я считаю своими родителями, мне вовсе не родители?» И если это вдруг окажется правдой, то все может измениться. На мгновение ты теряешь чувство реальности. Ну вот, именно так я и чувствую себя сейчас. И я хочу избавиться от этого чувства. Хочу, чтобы все было по-прежнему.
— Знаешь, в чем весь ужас? — сказал Марк. — Я, кажется, тебя понимаю.
Когда они добрались до фермы Бердок, уже совсем стемнело. Впереди, на востоке, виднелся Арктур. Казалось, звезда повисла прямо над фермой, мерцая слабым красным светом. Мэри-Линетт не стала возиться с шаткой калиткой. Она направилась к кустам черной смородины, возле которых забор из штакетника полностью повалился.
