Гордые брови снова нахмурились.
— Ну и чего же вы хотите?
— Прежде всего задать вопрос вашему величеству.
— Так аудиенция начинает принимать неожиданный оборот. Итак. Спрашивайте, подпоручик… как бишь?
— Мирович.
— Подпоручик Мирович, вы меня занимаете.
Мирович стиснул зубы и покраснел как рак.
— Ну, спрашивайте меня. Я приказываю.
— Вам угодно будет выслушать правду, ваше величество?
Нероновские брови вздрогнули, но уже в следующее мгновение прекрасные глаза государыни со сладострастной заинтересованностью остановились на молодом офицере.
— Позвольте-ка прежде один вопрос вам, подпоручик… как бишь?
— Мирович.
— Подпоручик Мирович, вы любите чтение?
— Страстно, ваше величество.
— И читаете вы, как я замечаю, романы, на это указывает ваша фантазия и ваш тон — так ведь? Я тоже долгое время читала романы. Читайте, пожалуйста, хорошие книги, Мирович, и прежде всего Вольтера. Сама я как раз сейчас читаю его историю Петра Великого и планирую опубликовать письма этого монарха, в которых он обрисовывает самого себя. Знаете, что в его характере нравится мне больше всего? То, что для него — в каком бы гневе он не находился — истина всегда имела преложное и первостепенное значение.
— Ваше величество!
— Ну, а теперь говорите мне, чего вы хотите.
— Я по происхождению украинец, ваше величество, сын гордого и свободолюбивого народа, внук того из Мировичей, который сражался вместе с Мазепой,[14] имя которого до сих пор живет в казацких песнях. Подобно многим из своего народа он поплатился за измену царю потерей своих имений. Я, его внук, стою здесь, ваше величество, с громким благородным именем, но бедный и обездоленный, и прошу восстановления моих прав. Я тщетно искал этих прав во всевозможных ведомствах и судебных палатах этой империи. Все впустую. Тогда я подумал, что величайшее сердце в этом государстве должно быть и самым добрым и самым справедливым, и вот я стою перед вашим величеством и прошу отменить прежний акт произвола и снова вернуть мне владение моих праотцов.
Царица улыбнулась.
— Вы слишком начитались романов, Мирович, — с добродушием львицы проговорила она. — В ваших правопритязаниях необходимо как следует разобраться, ибо я позволю себе очень в них сомневаться. Но вы можете положиться на мою милость и… читайте хорошие книги.
Большие глаза бедного украинца, выдавая лихорадочное возбуждение, смотрели на императрицу, он поклонился и уже сделал было движение в сторону двери.
— Поцелуйте мне руку, Мирович.
