Элиан слышала его даже из крепости. После того как Мирейн освободился от доспехов и смыл с себя следы битвы, ей было велено отправляться в постель. Она не слишком сопротивлялась. Едва Мирейн ушел, чтобы преломить хлеб с капитанами обеих сторон, как она почувствовала, что кости ее ноют от усталости. Элиан долго и с наслаждением купалась, затем надела чистую рубашку, которая не раздражала ее кожу, покрытую синяками и мелкими ранами. Как ей велел Мирейн, она вытянулась в ногах большой кровати, приготовленной для властелина крепости. Но сон не шел к ней.
Постель была мягкой, однако Элиан никак не удавалось найти удобное положение, как после долгой охоты. Тело ее оцепенело от изнеможения, и она лежала с открытыми глазами, слушая пронзительные крики птиц, называемых наследниками битвы, детьми богини, пожирателями мертвой плоти. Чем кровопролитнее была битва, тем жирнее они становились.
Элиан зарылась лицом в пуховую постель. В темноте перед ее глазами разворачивалась картина битвы, более живая в ее воспоминаниях, когда она участвовала в ней. Она видела, как ее блестящий меч качнулся в руке, опустился и снова поднялся, обагренный кровью.
Теперь она стала воином, и ее клинок был в крови. Она научилась убивать.
Ни в одной из песен не поется о том, что яростную радость атаки сменяют кровь на истоптанной земле, растерзанные тела и внутренности, трупное зловоние. В этом не было никакого величия. Только тупая боль, от которой ноют тело и голова.
Эти мужчины из окружения Мирейна называли ее доблестной. После битвы они вручили ей оружие эб-росского лорда, которого она убила. Оруженосец не может объявить такой трофей своей добычей без согласия своего господина. И конечно, чрезвычайно редко удается завоевать его в первой битве.
Если бы они увидели ее теперь, то стали бы презирать.
Или, хуже того, они поняли бы, что перед ними женщина, и начали бы издеваться над девчонкой, играющей в мужчину, над взбалмошной принцессой, которая подражала манерам и голосу мальчика. И она вполне заслуженно станет объектом, грубых насмешек солдат.
Элиан перевернулась на бок. Ее мутило, и от этого тело словно завязывалось в узел. — Нет, — сказала она громко. — Нет! Резко поднялась. Натянула штаны и сапоги, схватила первое попавшееся под руку теплое одеяние. Это был плащ Мирейна, но она не потрудилась поменять его на свой собственный. Плащ Мирейна хранил его слабый успокаивающий залах.
В городе было удивительно спокойно. Армия Мирейна, в которой мародерство и грабеж были запрещены, обнаружила в числе прочего склады крепких напитков, которые теперь надежно и усиленно охранялись. После плотной еды и умеренных возлияний в крепости Воцарился порядок, как в военном лагере, где соблюдалась такая дисциплина, которой позавидовали бы многие полководцы с юга.
