Тамара осторожно глянула в зеркало. Там отражалась королева, безмятежная, неприступная и величественная. Разве это хорошо? Надо быть, как все. Она так старалась выглядеть посовременнее….
— Индивидуальность надо подчеркивать, а не прятать, — улыбнулся Леонид, и в лице его появилось что-то по-детски радостное. — Тем более, подобную индивидуальность. Тамара, я никогда не видел такой красивой женщины, как ты. Честное пионерское!
Он прикоснулся к обнаженному Тамариному локтю. Она поспешно произнесла:
— Сейчас посмотрим, узнают ли меня наши. — И открыла дверь в соседнюю комнату.
Вот так она познакомилась с Леонидом.
Леонид Неволин был фотохудожником, что называется, широко известным в узких кругах. Его работы получали премии, его выставки анонсировались в газетах. Тем не менее обычный интеллигентный петербуржец в ответ на сочетание Леонид Неволин лишь пожал бы плечами — «в первый раз слышу».
Тамара и была таким петербуржцем — вернее, петербурженкой. Однако, даже не видя еще произведений Леонида, она почувствовала ту одержимость, без которой не бывает истинного таланта. Художнику было больно находиться рядом с человеком, одетым вопреки индивидуальности. Это безумно, зато правильно.
Так же безумно было то, что произошло дальше. Не обращая ни малейшего внимания на протесты гостей, Леонид вырубил музыку и включил верхний свет.
— Ленька, ты псих, — возмутилась Лена. — Ты не у себя дома, ясно?
— Посмотрите на эту женщину, — спокойно объявил тот. — Я ее люблю.
Подобные слова, обращенные к себе, Тамара слышала впервые. Она ошарашено молчала, смолкли и остальные.
— Тамарка, берегись, — наконец, засмеялась Ленка. — По виду не скажешь, но он у нас Казанова. Между прочим, после последнего развода уверял, что в четвертый раз ни за что не женится.
— Не берегись, — возразила пьяная Люська. — Давно пора!
Леонид взял гитару.
— Сейчас я спою вам о женщине, которую полюбил. К сожалению, песню написал не я.
— А кто? — спросила Тамара.
— Михаил Щербаков. Я когда-то сам писал песни, но, услышав его, бросил. Он гений, а я в этом жанре посредственность.
Тамара вздрогнула. Этот человек был чем-то похож на нее… похож максимализмом, требующим все или ничего. Но, в отличие от нее, он имел собственный талант.
«Русалка, цыганка, цикада, она понимать рождена
густой разнобой вертограда, громоздкий полет табуна.
В канкане вакхической свадьбы, полночный безумств посреди,
она жениха целовать бы могла. Но не станет, не жди.
