Она подпрыгнула, выпрямляя колени, пытаясь укусить его. Он шарахнулся назад, ударившись о груду пустых баков, верхний из которых с грохотом полетел вниз за ограждение. Мужчина и женщина находились на узкой металлической решетке, под ними шумела вода, гудели механизмы завода…
— Сколько, ты говоришь, стоил твой обед? — отвернувшись от телевизора, по которому показывали скучный фильм про вампиров, уточнил Гена.
— Много, — жуя хотдог, купленный у входа в метро, буркнул Толик.
— И он все оплатил сам? — не унимался друг.
— Сам, все сам оплатил, — вскакивая с продавленного дивана, расположенного перед окном, ответил парень. — Разве ты не видишь, что я пытаюсь придумать текст для рекламы этого гребаного питания?! Может, лучше поможешь, чем отвлекать и смотреть эту хрень?!
— Нормальный фильм, — отвернувшись к экрану телевизора, сказал Геннадий. — Я вообще вампиров уважаю. Страшно все.
— Вот и мне надо страшно! — пройдя в угол комнаты, ответил Толя. Он посмотрел в потолок, потом вспомнил, что так делает главный редактор, чертыхнулся и пошел обратно к дивану. Плюхнулся на него.
— Аккуратнее, пиво опрокинешь! — подхватывая бутылку, уже готовую упасть и залить все вокруг, возмутился Гена.
— Вытрем, — махнул рукой Толик, склонившись над листком бумаги и что-то «царапая» на нем карандашом.
— А то, что жирное пятно останется на обивке? Потом как объяснишь этой старой карге? — имея в виду старушку, сдавшую им однокомнатную квартиру на окраине Москвы, не унимался Генка.
— От пива не бывает жирных пятен… Стоп!
Анатолий вскочил, встав ногами на диван, отчего тот вовсе прогнулся до пола.
— Эврика!
— Не актуально так кричать, надо либо «дык», либо «ништяк, браток», — без всякого интереса наблюдая, как киновампирша выедает сердце у бывшего возлюбленного, ляпнул Гена.
— Дык, дык, дык! Чего боятся все тетки? ЧЕГО? — спросил Толя.
— МоЕГО! — рассмеявшись и ткнув пальцем себе в пах, ответил его друг.
— Твоего только дети боятся, да и те изредка. А вот тетки боятся стать некрасивыми!
— И что?
— Надо обыграть это в тексте питания. Я где-то читал, что у кормящих грудью женщин появляются какие-то шрамы, а еще читал, что они много жрут, чтобы молоко было сытным, оттого все рожавшие толстые…
— Не все они толстые. Вот была у нас училка, помнишь, Златой звали…
— Такую забудешь, — беря свою бутылку пива с пола, пригубляя, ответил Анатолий.
— …Ну, она третьим беременна была, когда нас выпускала, — закончил друг.
— Точно, точно. Вот такую можно как женщину, применяющую это питание.
