- Спасибо, доктор.
Это важно. Пройти через боль и муки. Это будет искупление. Избавление от мерзости бытия. И надо поскорее составить завещание. Конечно, детей своих он не обидит, они из-за него настрадались. Но главное - все Ирке. Где бы она ни была, как бы у нее жизнь ни сложилась. Дурак и трус, что ничего не сделал раньше. Ничего, еще успеет провернуть пару сделок, и она станет по-настоящему богатой. Частный детектив, которого ему рекомендовали, производит хорошее впечатление - ушлый парнишка, да и не так уж это трудно - найти этого славного бескорыстного человечка, Ирку. Жаль немножко, что он уже не увидит, как удивится она и обрадуется неожиданному богатству. Интересно, как сложилась все-таки у нее жизнь? Наверное, у нее есть муж, дети. Потому что что еще ей было делать после того, как она оставила работу? Что еще делать женщине, если в двадцать с небольшим она оказалась на пенсии? Теперь ему не стыдно будет посмотреть в эти глаза. Потому что теперь они квиты. Он тоже упал на свои качели. Вот так. А дети - они его поймут. Они взрослые, славные и самостоятельные. Главное, чтобы Ирка простила. Отпустила грех.
Каждый человек живет в мире своих фантазий. Кому-то они служат достаточным утешением. Наверное, это правильно, когда в реальной жизни уже ничего нельзя изменить. Но иногда, может быть, прошлое лучше доверить самому прошлому? Кто знает, что лучше?
* * *
Тамара открыла для себя чудесную игру. Игра называлась «могу - не могу». Она сама ее придумала. Она проходила мимо манящих витрин и говорила себе:
«Я не могу себе это позволить, я бедна, как прежде. У меня нет копейки лишней». «Позволить себе» при этом хотелось все сильнее, но она крепилась час, два, иногда целых полдня копила в себе желание. А потом говорила:
«А, черт возьми, а почему бы и нет?», и «позволяла себе» что-нибудь вроде пары колготок, за двести долларов или бельишка за пять сотен зеленых. И почти готова была от переполнявшего ее счастья кувыркаться и крутить брейк на асфальте Тверской, к вящей радости прохожих туристов. Так разнежившаяся сытая домашняя кошка, упав на спину, извивается от удовольствия на пушистом ковре близ теплой печки. У сытой кошки нет ничего общего с бездомной муркой, мерзнущей в подворотне. Тем острее чувствует мурка свое счастье, если ей посчастливилось обрести его. Или выцарапать у судьбы когтями. И Тома сама себе создавала мелкие желания и сама их тешила, потому что других желаний у нее в жизни просто не осталось. Ну, почти не осталось.
