Но это только одна сторона медали. Наша сторона. А есть ведь ещё и европейская. Отказ Европы от строительства Империи означает, что всё выше сказанное должен будет сказать себе европеец. Гордый, просвещённый европеец должен будет признать, признать перед всем миром, что последнюю тысячу лет Христос жил в России. Не было пап, не было императоров, не было Реформации, не было Контрреформации, не было ни Возрождения, ни Просвещения. Ничего не было и никого не было тоже. А была – Россия. Вы такое можете себе представить? Я – не могу.
Вот поэтому, именно поэтому и невозможно никакое вхождение России в Европу. Это то, что понимали на протяжении последних трёхсот лет русские цари и генсеки. И это то, что всегда понимали европейские политики. И то, что именно Россия дважды разбивала вдребезги вновь отстроенную Империю европейскую, европейцами тоже никогда забыто не будет. Никаких иллюзий на этот счёт никто питать не должен. Войти в Европу не может никакая Россия, ни большая, ни маленькая. Ни в старых границах, ни в новых. Ни даже в границах Московского Княжества. Войти в Европу русские не могут. Русские не могут стать европейцами. Европейцами могут стать только нерусские.
Империей хочет стать каждое государство. Каждое, в какое пальцем ни ткни. Или хотело вчера, или хочет сегодня, или будет хотеть завтра, когда у него хотелка вырастет. Множество государств на том или ином этапе своей истории предпринимали попытку перерасти себя. Самое интересное, что шанс есть у каждого, это как деревья в лесу, тянущиеся вверх, к свету. И с государствами совершенно то же, что и с деревьями, какое-то смогло, а какое-то – нет. Но если уж ты поймал свою удачу, если сложилось так, что ты вырвался из гущи, дал побег вверх, не дал, пока ты был тоненьким проростком, себя задушить, то и пути назад у тебя теперь тоже не будет, и, хочешь ты того или нет, но ты вынужден морить все ростки вокруг, ибо из каждого из них может вырасти исполин тебе под стать.
Наверху мы видим шелестящую листву, которую дерево сбрасывает осенью, чтобы вновь покрыться зеленью весною, мы видим мощный ствол, раскидистые ветви, мы видим стремление ввысь, мы видим красоту и при этом мы даже и не догадываемся о той борьбе, что ведётся внизу, под покровом травы и мха, в страшном переплетении корней, о борьбе за жизнь. За соки. Мы только видим, что вдруг какое-то дерево начало чахнуть, хиреть, а соседнее поднимается выше и шире разбрасывает свои ветви.
