Дело было в том, что оружие национализма оказалось слишком мощным, в России взорвали 20-мегатонную бомбу, когда вполне хватило бы двухмегатонной. Победители не рассчитали, они хватили через край. Россия разрушалась слишком быстро, на глазах. А ведь война-то ещё продолжалась. И не какая-нибудь там "войнушка", а, как принято теперь с придыханием выражаться, The Great War. Россию следовало удержать от дальнейшего распада, удержать во что бы то ни стало. Национализм следовало "обуздать", национализм следовало тем или иным способом нейтрализовать. И вот тут-то как нельзя кстати и оказались большевики с их "интернационализмом".
Именно здесь кроется разгадка феерического (другого слова и не подберёшь) взлёта большевиков. Именно здесь разгадка необъяснимой тяги "в большевики", волшебным образом появившейся у вдруг откуда-то взявшихся десятков тысяч честолюбцев. Здесь опять же существует некое противоречие, дело в том, что идеи "интернационализма" использовали в своей партийной риторике уже входившие не только во властные структуры, но и в само Временное Правительство эсеры и меньшевики. Однако противоречие это кажущееся. Дело в том, что "интернационализм" что тех, что других заканчивался как только дело доходило до вопроса о дальнейшем участии России в войне. И эсеры, и меньшевики были горячими сторонниками дальнейшего участия в войне на стороне "демократий". Вы можете меня спросить: "Это каким же образом мы собираемся продолжать удерживать Россию в войне, приводя к власти в ней партию, официально провозгласившую лозунг, призывающий эту самую войну заканчивать и заканчивать немедленно?" Вопрос хороший. И вопрос, требующий обстоятельного ответа.
Дело в том, что одним из самых важных стратегических ресурсов государства является время. Точно таким же, как количество спущенных на воду броненосцев или поставленных под ружьё солдат. В каком-то смысле время даже и поважнее будет. Вспомните-ка, какие усилия прилагал перед войной Сталин, чтобы выиграть хоть ещё немного времени, хоть чуточку, и как его старался этого времени лишить Гитлер. Так вот, в 1917-м, в тот момент, когда решался вопрос о том, какой политической силе в России отдать предпочтение, какая из них перспективнее в будущем, В БЛИЖАЙШЕМ БУДУЩЕМ, в буквальном смысле – завтра, было ещё совсем неясно когда именно закончится война. Это сегодня мы знаем, что случилось то, что случилось, и что война закончилась через год, однако тогда это было никому не известно, к 17-му году война шла уже три года и вполне себе могла продолжаться ещё три. Может дольше. Who knows? И если было неясно сколько ещё продлятся боевые действия, то холодному и беспристрастному стороннему наблюдателю было совершенно очевидно, что удержать даже то, что ФОРМАЛЬНО оставалось от России к июлю 1917-го, из имевшихся на тот момент в наличии партий не сможет никто.
