– Что? – спросил он резко. От недавней умиротворенности не осталось и следа. Расслабишься тут, как же…
– А где твоя машина? – Девчонка посмотрела на ряд дремлющих у подъезда машин.
– А нетути, – усмехнулся Сабурин. Привыкла, понимаешь ли, на машинах разъезжать, а тут и идти-то всего ничего, каких-то пять минут. – Я рядом живу, пешком дотопаем.
Квартира встретила тишиной и застоявшимся воздухом. Сабурин поморщился, настежь распахнул окно на кухне и позвал:
– Эй, Белоснежка, сюда иди! Только разуйся.
Гостья, не заставив себя долго ждать, тут же нарисовалась на кухне и присела на краешек стула. Башкой своей белобрысой она, кстати, больше не вертела, уставилась на сложенные на коленях ладошки. Сабурину даже обидно стало: не ахает, не охает, не восхищается. На свою территорию он обычно девиц не пускал, предпочитал устраивать свидания в офисе, но уж если какая красотка оказывалась в его холостяцкой берлоге, то непременно принималась восхищаться, потому как берлога была трехкомнатной, по-мужски лаконичной, доведенной до совершенства светлой дизайнерской мыслью – в общем, если не принимать во внимание легкий творческий беспорядок, идеальной. А тут такое явное пренебрежение к рукотворной красоте.
– Можно кофе? – Девчонка оторвалась от разглядывания своих ногтей и просительно посмотрела на Сабурина.
– Можно даже позавтракать, – он решил быть гостеприимным. За две штуки зеленых не грех проявить минимум гостеприимства. – И горячий душ, если хочешь.
Она хотела, энергично закивала и даже робко улыбнулась.
– В таком случае я готовлю завтрак, а ты давай приводи себя в порядок. Ванная прямо по коридору, чистые полотенца на стиральной машине, – Сабурин помолчал, а потом спросил: – Переодеться тебе хоть есть во что?
– Есть, – девчонка встряхнула рюкзачок, который зачем-то притащила с собой на кухню.
– Все свое ношу с собой. Очень предусмотрительно.
– Я быстро, – она встала, замерла в нерешительности.
– Что-то еще?
– Ничего… просто спасибо.
– Просто пожалуйста, – надо бы ей про деньги напомнить, а то знает он таких: сначала в благодарностях рассыпаются, а когда наступает час расплаты, оказываются некредитоспособными. Аванс у нее, что ли, потребовать?
Сабурин бы потребовал, да вот девчонка, видимо, прочтя его меркантильные мысли, предпочла ретироваться. Ладно, время терпит, никуда ей не деться.
С завтраком Сабурин мудрить не стал: соорудил бутерброды с ветчиной, настрогал салат. Сойдет, он поваром не нанимался. Когда на плите вскипел кофе, явилась Белоснежка, свежая, как утренняя роса.
