*****
Видит еще Петр Кирилыч, что в терему кто-то ходит взад и вперед, словно ждет кого и никак не дождется… Только ударил вдруг со всего маху по терему месячный луч, в терему все засияло, все загорелось, как в церкви на Пасхе в двенадцатый час, и посреди терема Петр Кирилыч хорошо разглядел величавую деву и такой красоты, какой Петр Кирилыч еще никогда не видал и никто теперь, братцы, уж не увидит…
Ни на лицо, ни на рост ее не поймешь…
Сказать, чтоб была она высока, так не скажешь, потому что и в самой Дубне не очень глубоко, сказать, чтоб была весела, так нельзя, - такая в ее синющих глазах тоска, печаль и тревога, каких ни в одних человечьих глазах не увидишь!
Зато тяжела у нее до самых золотых туфель коса за плечами и переливны ее синие очи, как крылья у птицы-дерябы… И по лазоревой ткани, закрывшей ей плечи и грудь, вышиты искусной рукой белые лилии и желтые бубенчики, и будто звенят они соловьиным звоном на тихом ходу, и белые лилии колышутся чуть лепестками, словно живые…
И такой покой на всем и тишина, даже речная волна в плотине и та присмирела, застыла и дальше уже не бежит, а только чуть трепещет зеленой своей чешуей, расправляя у ног ее речные мягкие травы…
*****
Но вот она остановилась и тихо махнула рукой…
Со всех сторон дубенского плеса важно поплыли большие сомы на середину реки, и кто куда бросилась перед ними разная мелкая рыба… Хлопнули у подбережных избенок засовы, и на речную песчаную улицу гуртом повалили дубенские девки, распустили на ходу за плечами густые зеленые косы, расправили зеленые из чистого шелку расфуфырки на белых руках, взяли друг дружку за руки и повели хоровод…
- И до чего же эти девки бывают красивы! - прошептал Петр Кирильгч Антютику в ухо…
- Такие, Петр Кирилыч, люди бывают, только когда друг дружку видят во сне: на самом деле они куда хуже!.. А что?.. Хороша?..
- Ой же, и хороша!..
- Хороша-то хороша… Она мне доводится, по-вашему, дочка… - шепчет тоже Антютик и улыбается на Петра Кирилыча.
- Дочка?..
- Зовут ее, Петр Кирилыч, Дубравна!..
- Она у них, видно, за главную?..
- Она, Петр Кирилыч, царица!..[11] Хотя цари это ведь только у вас, а у нас: и царь и псарь - почет одинаковый!..
- Ой же, и хороша!..
- Хороша Маша, да не наша… Эх, Петр Кирилыч, полно, друг мой сердешный: не то хорошо, что хорошо, а то хорошо, что не хорошо, да… хорошо!.. Ты, Петр Кирилыч, не по делу глядишь… Ты вот куда погляди!.. А то родниться с тобой у меня нету охоты: ведь у вас… все по сунгузу!..
