- Так же значит и… звезды?..
- Полно, Петр Кирилыч, какие там звезды: клюква это растет… Это нам отсюда кажется: звезды!..
- И блюдо круглое…
- В мире, Петр Кирилыч, все круглое… потому, Петр Кирилыч, человек, если ты сам на себя поглядишь хорошенько, к примеру сказать, тоже круглый…
- Круглый?..
- Круглый… Только, Петр Кирилыч, круглый дурак… потому думает про себя, что он оченно умный, а на самом-то деле, что и к чему у него все перед глазами, - не понимает и никогда не поймет…
- Где понять… - согласился Петр Кирилыч, взглянувши на небо.
- Да, не поймет, - повторил Антютик, тоже пощурившись кверху, -потому у того, кто это все делал, остался… секрет…
- А кто это… будет?.. - хитро спрашивает Петр Кирилыч.
- Не знаю, Петр Кирилыч, - ответил Антютик, - ей-богу, не знаю!..
"А вот отец Миколай, верно, знает!" - подумал про себя Петр Кирилыч…
- Ну вот, Петр Кирилыч, как у нас с тобой все это складно вышло, -вдруг заговорил Антютик веселым шепотком, - потрепались малость и незаметно пришли…
Взял Антютик Петра Кирилыча за руку и остановился…
- Ты пригнись-ка к земле… послушай хорошенько, как твоя краля поет: голосок у нее соловьиный!..
Петр Кирилыч пригнулся и по росе услыхал, как в прибережных кустах защелкал первый, должно быть, только что прилетевший на Дубну соловей, -водилось их на Дубне в старое время, сказать теперь - не поверят!..
Запел соловей и разлился весь сразу, словно серебристый горох на воду рассыпал, а потом опять причмокивать начал и словно на маленьких хрустальных пальчиках прищелкивать: дескать, хорошо!.. Хорошо, черт возьми, на Дубне!.. И под его щелканье шумит в плотине вода, и завороженный лес шумит, и под соловьиные пересвисты и перечмоки вдруг в самых ушах у Петра Кирилыча запел нежный и печальный девичий голос, как бы издалека зовущий и плачущий вдалеке, отчего и у Петра Кирилыча, должно быть, больно заколотилось в груди, в глазах потемнело и все заволоклось в весенний душистый туман:
Над серебряной рекой, на златом песочке
Долго девы молодой я искал следочки…
А следов как будто нет… Их и не бывало…
На кого же, дева-свет, меня променяла?..
Не с того ль легла тоска в сердце молодое,
Что златой песок река унесла водою?..
Что серебряной рекой увел по песочку
Барин, парень городской, мельникову дочку?..
- Хорошо поет, Петр Кирилыч! - говорит Антютик, так и расплывшись своей скуластой рожей.
Смотрит Антютик на Петра Кирилыча, и не может Антютик понять, что это такое творится с Петром: весь он согнулся и припал к земле, и руки рвут чуть заметную травку на ней, и в глаза ему словно кто налил чистой дубенской воды, отчего они стали еще светлее и чище, и синева в них переливается такая же глубокая и густая, как и у Антютика зелень…
