Это мы наблюдаем и в наши дни.
С того времени, как христианство сделалось религией господствующих классов, оставивших наслаждения на свою долю, они внушали угнетенным и применяли против угнетенных требование преданности, смирения и неизменного терпения, — именно эту часть учения Иисуса. Когда же сами имущие классы, как, например, кальвинисты и другие протестанты, были революционными классами, для самих себя они проповедовали не терпение, а борьбу. Теперь же, когда в антагонизме с ними выдвигается класс, который хочет не терпеть, а бороться, пока он не победит, тогда все, в том числе и революционные раньше секты, опять пользуются религией терпения для того, чтобы удержать в стороне от борьбы хотя бы некоторую часть поднимающихся классов.
В виду этого нисколько неудивительно, что благодаря объединенному действию еще сохраняющихся старых производственных отношений, традиции и классового господства старая религия так долго сохраняет живучесть и силу. Если же в ней уже не остается богатой внутренней жизни, если она напоминает скорее какой–то окаменелый остаток, то это тоже нисколько не удивит нас, так как мы теперь знаем, что и религия возникла из общества.
G. Искусство.
Мы можем только вкратце коснуться этой области, так как рабочие, к сожалению, еще не проникли в нее.
Но следующие соображения и несколько примеров в состоянии выяснить, что здесь, как раз здесь наша теория остается в силе.
Искусство есть жизнь чувства, представляемая посредством линий, красок или звуков. И ничего человек не чувствует сильнее, чем человека. А потому и искусство должно изменяться по мере того, как изменяются взаимные отношения между людьми.
В качестве примера может служить следующее.
Индивидуум буржуазного общества — одинок и находится во власти производства и продуктов. Это неизбежно проявляется в его искусстве; и, действительно, это обнаруживается со времен греческого буржуазного искусства и до наших дней.
Индивидуум социалистического общества чувствует свое единство со всеми, благодаря всем обладает силой и вместе со всеми подчиняет производство и продукты. Это некогда должно проявиться в искусстве; чувство господства, свободы, счастья со всеми тогда должно и найдет проявление, и это тем несомненнее, что в общественном человеке живет стремление к проявлению вовне. Но это искусство будет отличаться от буржуазного так же, как социалистический индивидуум от буржуазного, т.е. как небо от земли. И это различие будет вызвано тем, — есть ли еще необходимость повторять это? — что производственные отношения, основывающиеся теперь на частной собственности и наемном труде, тогда будут покоиться на коллективной собственности и коллективном труде.
