Он выехал из Милана четыре часа назад, быстро добрался до Болоньи: хватило времени остановиться и унять тоску по дневному кофе со сладостями, — а теперь был в получасе езды от Флоренции. Где-то там, за очередной грядой вершин, покажутся, он знал, далекие очертания собора, созданного гением Брунеллески: красная с белыми ребрами корона купола Санта Марии дель Фиоре — символ дерзкой смелости флорентийцев, их веры и в Бога, и в искусство. Сразу не скажешь, что во Флоренции почиталось больше. Каким-то образом, думал Ксандр, флорентийцам удалось сохранить приверженность и тому и другому, хотя окружающий мир всячески культивировал меньшую пылкость чувств, поощряя холодность, которую навевает взаимная любовь компьютеров, массовых коммуникаций и бездушного искусства. Нет, Флоренция не отгородилась от двадцатого века, но отличающая ее нрав душевная страсть, воспламеняемая величием прошлого, оставила глубокий след в сознании города и его жителей.
Ксандр выбрал сельский путь, оставив в стороне более быстрые, но словно продезинфицированные автострады. В общем-то, следить за временем было незачем, поскольку Сара, по идее, приедет ближе к ночи. Два дня назад она телеграфировала из Швейцарии и оставила инструкции, в какой гостинице ему следует остановиться во Флоренции и под каким именем зарегистрироваться. Все это выглядело странно, но инструкции были предельно ясны. Инструкции. Это был самый мягкий термин, каким он мог назвать полученные приказы. Никаких вопросов о конференции, о погоде… хоть о чем-то, что придало бы посланию личный характер. Да будет так, подумал тогда он. И конечно же, Сара велела ему держаться подальше от Пескаторе. Ну это-то, раздумывал Ксандр, совсем нетрудно: его старый приятель на конференцию так и не приехал. Без сомнения, он еще глубже ушел в тайны Эйзенрейха, не желая отрываться от работы ради того, чтобы принять участие в абсолютно тусовочном сборище, замаскированном под научный коллоквиум.
Неожиданное появление огоньков фар в зеркале заднего вида вернуло мысли Ксандра к дороге. Сообразив, что с трудом различает, что делается в тридцати футах по ходу машины, он включил дальний свет — как раз вовремя, чтобы объехать груду камней, лежавших прямо поперек шоссе. Резко вильнув влево, машина выскочила на травянистый склон и весьма ощутимо тряхнула Ксандра, подскочившего дюйма на два над сиденьем. Еще один быстрый рывок — уже вправо, — и машина вновь оказалась на дороге. Его разобрал смех. Да, шишку на голове он вполне заслужил. Чересчур нервная реакция на горстку камешков на дороге, несомненно, доставила немало хлопот шоферу лимузина, что ехал сзади. Снова взглянув в зеркало, Ксандр следил, как огни фар (теперь уже крадучись) осторожно рыскали по усеянному камнями месту. А через несколько минут лимузин вновь был всего в сорока футах позади него.
