Но Федерико не путешествует. Он может спать только у себя дома на своей постели. На новых местах он не спит и поэтому полностью исключил путешествия из своей жизни.
– Я в Москву не поеду, – отказался Феллини.
– Хорошо. Мы из Москвы привезем в Рим любого русского, кого захочешь.
– Зачем из Москвы? – удивился Федерико. – Что, в Риме нет русских? Посол, например.
– Замечательная идея! – обрадовался Бизнесмен. – И дешевая.
Здесь в сюжет вплетается еще одно действующее лицо: немецкий издатель по имени Томас.
Маршак сказал: «Каждому талантливому писателю нужен талантливый читатель». Я бы добавила: «И талантливый издатель».
Западные издатели – те же бизнесмены. Они разговаривают между собой так: «Я торгую Пушкиным» или: «Я торгую Кафкой». Именно что торгуют, а сами не читают. Для них литература – это бизнес.
Томас все читает сам. Никому не доверяет. Для него литература – это литература.
Томас – тот самый талантливый издатель. Он открывает новые имена, влюбляется, остывает, снова ищет – из этого состоит его жизнь. Каждый новый писатель – как новая любовь. Бывают непреходящие любови: Чехов, например, Феллини. Томас издает сценарии Федерико. Они дружат. Перезваниваются.
– Позови Викторию Токареву, – советует Томас.
– Это интересно?
– Мне интересно.
В эти дни Федерико попадает в руки журнал «Миллелибри» с моим рассказом «Японский зонтик». Это ранний рассказ с незатейливым сюжетом: молодой человек покупает японский зонтик, и он уносит его на крышу.
Феллини прочитал и сказал:
– Какое доброе воображение. Она воспринимает жизнь не как испытание, а как благо.
И на другой день в моем доме раздался тот самый звонок.
Сплошные случайности: случайно меня напечатали в Италии, случайно мое имя упомянул Томас. Но случайности – это язык Бога. Я выслушала Манфреди и спросила:
– А для чего я нужна?
– Просто поговорить.
– О России?
– О чем хотите.
– Но я могу предложить только бытовой срез беседы, – честно созналась я. – У нас в России есть гораздо более интересные люди.
– Кто? – цепко спросил Манфреди. Я задумалась.
– Явлинский, например.
– А кто это?
– Настоящий экономист.
– А что здесь такого? – не понял Манфреди. – У нас все экономисты настоящие.
Клаудиа повернула ко мне возбужденное лицо:
– Вы что, с ума сошли? Кто же отдает свои куски?
Я удивилась: а какие куски? Поездка в Рим? Общение с Великим итальянцем? Я ведь не замуж за него выхожу. Пусть и другие поездят и побеседуют. А что?
На десерт подали землянику.
Если бы у меня была скатерть-самобранка, я бы круглый год ела землянику.
