Все эти годы «подготовительной» работы, переходные «от фантастики», дали авторам время на поиск и шлифовку собственного стиля. И когда красивая оболочка истончилась и опала, плод, который под ней вызревал, открылся нашему взору вполне готовым к употреблению. Да, как и было сказано, плод этот оказался горьким. А при поверхностном рассмотрении — совершенно несъедобным и даже червивым. Как, впрочем, и положено всякому яблоку Познания Добра. Зато был он, этот плод, и оригинальным, и питательным, и ни на какой другой непохожим.
И все же, возвращаясь к теме ярлыков, рискнем вспомнить старое определение: русский гуманистический реализм. Не использовать ли это готовое словосочетание для «ярлыка номер три»? Отсутствие здесь слова «фантастический» (или «магический»), по зрелом размышлении, смущать не должно. Смутить в подобном ярлыке может другое — подозрительная расплывчатость. Вспомним русскую литературу: под эдакое-то определение подходят едва ли не три четверти всей настоящей прозы последних двух столетий. Само по себе это ни о чем не говорит: прав Виктор Пелевин, утверждая, что в русской литературе куда ни плюнь — обязательно что-нибудь да продолжишь. Это — во-первых. А во-вторых, как говорится, разница все-таки есть. Не надо только бедное заболтанное слово «гуманизм» прочитывать в привычно-расширительном ключе, по-школьному подводя под него едва ли не обязательную ангажированность нашей литературы — от залитого кровью «Тараса Бульбы» и до вдохновенно-прозрачной, но не менее от этого кровавой «Молодой гвардии». Нет, давайте вернем слову его чистое исходное значение — буквальное, от слова «человек». Ибо в книгах Стругацких именно он, человек — как раз то самое, что в точности отвечает словам Ивана Жилина: «Во всякой жизни, как и во всяком деле, главное — это определить главное».
РАЙ ДЛЯ БЛАГОРОДНЫХ. «Полдень, XXII век»
Симпатий к Хемингуэю Стругацкие не скрывали никогда. Как и того факта, что в молодости многое взяли от его литературного метода. В «Возвращении» АБС неоднократно ссылаются на него едва ли не напрямую, в особенности же — названием последней части (и, одновременно, последней новеллы). Однако и в этой ссылке, и в самой новелле содержится очевидное противопоставление, и это — не случайность.
АБС в своем творчестве с самого начала выбрали путь наибольшего сопротивления — в отличие от Хемингуэя. Как бы парадоксально это ни звучало. Хэм совершенно сознательно шел дорогой
