„С Ноября, т. е. когда солнце удалится в южное полушарие. температура воздуха здесь приметным образом переменяется, ночи бывают холодны, однако не ниже 0° замерзания по Реомюрову термометру; нежные растения засыхают, слабейшие деревья и кустарники обнажаются, чему причиною не столько холод, сколько недостаток дождей, которые не прежде, как с поворотом солнца т. е. в исходе Декабря, начинают окроплять сухую землю, пробуждая неприметным образом природу так, что в начале Января можно было видеть цвет лесной смородины и полевой фиалки. Вот какова здешняя зима! неблагодарные жители жалуются на её жестокость, а Русские мореплаватели почитали время сие самым приятным; впрочем живущие здесь Гишпанцы не имеют в домах ни печек, ни каминов; а стеклянные окошки находятся только у монахов и военных чиновников.
„Кроме крупного рогатого скота и лошадей, полевых и горных, овец здесь большое количество; свиньи очень редки; из зверей, много медведей, волков, рассомах, лисиц, диких кошек и других; из пресмыкающихся известны ящерицы и разнородные змеи. О водяных животных ничего нельзя сказать потому, что изобилие в рогатом скоте, доставляющем лучшую пищу, отклоняет ленивых жителей от рыбной ловли.
„Царство минералов здесь не исследовано. Известно только то, что горы Калифорнии, особенно окрестности Монтерея и Санто-Круце, изобилуют серебренною рудою, которую в 1820-м году начинали разрабатывать, но дело сие показалось Гишпанцам невыгодно, и потому оставлено. Около порта Св. Франциска попадаются: разных видов змеевик, жировик, амиант, разноцветный песчаный камень, яшма, роговый камень и прочее."
31 Декабря люди были освобождены от всех работ, дозволено было ездить с судна на судно. Земляки и друзья на долго разлученные службою съезжались и приятно беседовали о прошедшем, а весельчаки под вечер составляли карусели, разные игрища, и песни оживляли их свидания; полночь же иго Января была свидетельницею чувствительной разлуки добрых сынов отечества. По утру и Января 1824 года принесли с умилением Господу Богу благодарность за сохранение от минувших опасностей в плавании, и испрося благословение и покровительство будущим успехам, для исполнения воли Великого нашего Монарха, мы спешили ускорить приятнейшую минуту возвращения в любезное отечество.
10-го Января 1824 года мы были уже совершенно готовы к выходу, свезли с берега палатки и по забрании всего жизненного продовольствия на Шлюп, ожидали только благоприятного случая к вступлению под паруса, оставив в свидетельство нашего пребывания печальный памятник умершему здесь в прошедшем году Мичману Тулубьеву, служившему на Шлюпе Аполлоне. Сослуживец и приятель покойного, Лейтенант Кюхельбекер, принявший на себя исполнение сей обязанности, поставил на высоте горы против наших судов четырехугольную пирамиду и обнес ее довольно красивою решеткою.
