— Чувств? Так найди себе парня!
— Отто, ты жесткий чурбан. В обычной жизни все так просто и не интересно. А там — дуэли, охапки цветов, балы.
Мы зашли в комнату Отто, отчаянно споря.
— Мне не нужна девушка, которая падает в обморок при виде моего мужского достоинства, — кричал Отто, не замечая отвисшие челюсти находящихся в комнате.
— Гм… а что, был прецедент? — спросил Трохим, наш однокурсник.
Отто покраснел и свалил все на меня:
— Ола любовными романами увлеклась. Романтики ей не хватает.
— Давайте уже пьянствовать! — отмахнулась от них я.
От верного друга я пряталась в углу любимого кабачка «Больше пей!» углубившись в новый роман.
— Опять! — простонали у меня над ухом, вырывая из грез о мужественном любимом, готовом на все ради меня.
— Отто, — сказала я, вцепившись в книгу обеими руками, — Если мир мне не может обеспечить нужной доли романтики, я вынуждена ее добирать самостоятельно. Не трогай меня!
— Ах так! — возмутился Отто. — Лучшего друга менять на книжонку!
Я ничего не ответила. В этот момент главный герой объяснялся в любви главной героине, и мне было не до Отто.
Прошло несколько дней. Я все время просиживала в кабачке, не отвлекаясь ни на занятия, ни на что иное и тоннами поглощала романы.
— Панна! — за мой столик кто-то уселся.
— Тут занято!
— Простите, панна, но вы мне так понравились, я не могу отказать себе в удовольствии тут посидеть.
— Что? — я подняла голову.
— У вас очаровательный профиль! Такой чудный носик! Изящные ручки! А блеск ваших глаз может затмить дневной свет! — пока непрошенный сосед переводил дух после длинной тирады, я украдкой посмотрела в вынутое из сумки зеркальце — проверить блеск глаз. Насколько я помнила из курса общей медицины, яркий свет из глаз выдавал либо покусанных вурдалаком, либо жертв порчи.
Утешив себя привычным изображением, я обратила внимание на нежданного обожателя. Молодой человек с тонкой полоской усиков, длинными иссиня-черными волосами, схваченными в хвост, в алой шелковой рубашке. Тонкие изящные пальцы с аккуратным маникюром.
— Дон Альберто, — представился он.
— Ольгерда Ляха.
— Вы позволите поцеловать вашу ручку?
— Нет, — я спрятала под стол руки с далеко не таким совершенным маникюром, как у Альберто.
— Вы прекрасны, — проговорил дон Альберто низким голосом.
Я огляделась.
— Вы меня ни с кем не путаете?
— Нет, — оскорбился ухажер. — Я вижу, кто сидит передо мной — прелестная фея!
Назвать меня прелестной феей было довольно трудно — фигура далека от изящества, волосы грубо скручены в узел, широкая теплая рубашка и зимняя юбка делали меня бесформенной бабой, — но комплимент мне понравился.
