Автор романа из мелкого зверька, что прятался в траве лужайки, вырастал до снежного барса. Это был достойный противник.
Виктор Николаевич заслышал зов трубы и сел к столу чертить схему новой охоты.
* * *
В качестве одной из версий расследования Ляхов решил использовать мнение Шмакова: герой — маньяк и автор — маньяк.
К концу составления плана версия Шмакова, сначала лишь возможная, показалась Ляхову любопытной: талант и помешательство…
Виктор Николаевич решил именно с нее начать расследование. И раскрыл роман. И читал его теперь, как читал бы секретный документ серьезного конкурента: заинтересованно и уважительно. Цепкий его ум тут же уловил странности, о коих упоминала Лисокина: повествование развивалось с мельчайшими описаниями быта, с чуть ли не поминутной хроникой происходящего, и при этом: он шел по городу, он вышел на улицу, он шагал бульваром, он спустился к реке, он поднялся по косогору улочкой, что выходила на широкий проспект, — нет ни одного названия. Только говорит сей факт не об эзоповском языке автора, как утверждали очаровательная Нинель и зануда Першин, — говорит сей факт о расстройстве авторской психики.
Ляхов встал из-за стола, потянулся, разминая затекшие члены. Прислушался к шуму в коридоре. Представил, как сейчас по редакции идет автор. Видит узор паркета, трещинки плинтусов, шляпки гвоздей…
Звонкий голосок Нинель, и следом ее смех, и глуховатый голос Шмакова отвлекли Виктора Николаевича от размышлений: пора выпить чайку и пообщаться с коллегами.
* * *
Нинель была в комнате одна, что-то строчила. На носу очки, поверх стекол затуманенный взгляд — она и правда бывает иной, эта щебетунья.
— Позволительно ли мне отвлечь прекрасную Нинель от… — начал было Ляхов, подвигая стул, но Нинель отмахнулась:
— Валяйте. Но дайте пару минут. Мысль теряю.
— Заявим в розыск, — улыбнулся Виктор Николаевич, разглядывая кабинет. Все как везде, лишь, пожалуй, цветов больше и они ухоженней да зеркало покрупнее.
Ляхов встал, шагнул к зеркалу.
— А где же Шмаков? — спросил, поправляя узел искристого галстука. Повел шеей вправо, влево. Загар блекнет. Увы! — Я явно слышал его пламенную речь.
— Умчался на задание, — не отрываясь от клавиатуры, глухо ответила Нинель.
— Ну, мы постараемся пережить эту потерю? — Ляхов вновь поправил узел галстука. Галстук хорош. И он хорош, не поскупился. Виктор Николаевич улыбнулся, глянул на Нинель — та строчила.
Виктор Николаевич прошел к окну.
Ночью шел снег, и деревья стояли припорошенными, и газоны были белы — копоть не успела испортить снежную картину. В небе сияло солнце, и свет его искрился в миллиарде снежинок. И не верилось, что на улице ветрено и морозно.
