3. Анализ послесловия, содержащего призывы к присоединению к рекламируемой организации АВН, можно признать удовлетворительным: хотя рассуждение не полное, но в виду очевидности более подробного и глубокого анализа и не требуется.
4. Та часть экспертизы, которая посвящена выявлению побуждения к насильственным действиям также страдает отсутствием контекстуального анализа, что привело к неверному истолкованию многих фраз. Буквально каждое слово, так или иначе связанное с силовыми действиями хотя бы в одном из значений, искусственно привлекается для доказательства косвенных призывов к насилию. Во-первых, некоторые слова («бойцы» в значении «активные члены») употреблены в значениях, не связанных с реальным насилием. Во-вторых, многие насильственные действия описаны как способы воплощения закона в жизнь, т.е. применены по отношению к нарушителям закона (ср. «человек, исполнивший приговор», «мы заставим его (Закон) исполнять» и т.п.). Это как если бы документы Прокуратуры и МВД, регламентирующие задержание преступников, рассматривались как призывы к насилию.
Выявление тематической группы слов («армия», «бойцы», «силой») не является доказательством наличия призывов к насильственным действиям.
5. Не представляются обоснованными и выводы эксперта.
В первом утверждается, что в исследуемом тексте содержатся призывы и побуждения к действию, направленному на осуждение людей, не присоединившихся к Армии Воли Народа. На самом деле, эксперт произвольно истолковал понятие «организм», но даже если встать в этом вопросе на позицию автора экспертизы (что само по себе недопустимо), то эксперт выявил только то, что имеется уничижительная оценка людей, не присоединившихся к этой организации и нет ни слова о насилии к ним. Однако в тексте совершенно определенно речь идет о людях в политике, а в политике допустимо то, что недопустимо в частной жизни. В качестве примера можно привести постановлении Европейского суда по правам человека по делу «Лингенс против Австрии» от 08 июля 1986 года: «В более общем виде можно сказать, что свобода политической дискуссии составляет стержень концепции демократического общества, которая проходит через всю Конвенцию. Соответственно, пределы допустимой критики в отношении политиков как таковых шире, чем в отношении частного лица. В отличие от последнего, первый должен проявлять и большую степень терпимости к пристальному вниманию журналистов и всего общества к каждому его слову и действию».
