Главная ценность исламских утопических социальных конструкций, на мой взгляд, заключается в их критической направленности и выражающемся в них протесте против существующей социальной системы действительности. Они содержат элемент отрицания наличного общежития, благодаря чему создаётся модель идеального общества. Поэтому утопии при всей своей нереалистичности и отдалённости от жизни не только возбуждали воображение масс людей, но генерировали общественные идеи и идеалы, а нередко стимулировали народные движения, канализируя людские устремления к совершенствованию человеческого общежития, и способствовали формированию социальной мысли. В этом заключаются мировоззренческая и социально-мобилизирующая функции утопических идей идеального альтернативного общества в развитии социальных парадигм в истории политической философии. Поэтому в истории социально-философской мысли утопия выступает как широкое идейно-политическое направление, которое имело место не только в древности и в средние века, но и продолжает оставаться актуальной в арсенале современной идеологической борьбы против существующих мировых социальных моделей, режимов. Не случайно широко распространённые в развивающихся странах (периферийные зоны развития) концепции народовластия-социализма по сути являются определенными вариантами современной утопии. Естественно, они отличаются по своим социально-экономическим и этническим особенностям и функциям, но их объединяет стремление достичь в обществе социально-политического мира, гармонии с утопическими идеями и методами. В учениях великих утопистов преобразование общества и реализация идей социальной справедливости представляется ими как выражение абсолютной истины, разума и справедливости.
Таким образом, социальная утопия является самостоятельным социально-политическим течением политической философии. В наше время, когда агрессивно устанавливается новый мировой порядок, теоретическая база антиглобалистских сил не может не включать в себя вопрос о взаимодействии левых прогрессивных сил с представителями исламских патриотических сил «народного ислама». Необходимо заметить, что отношение крупнейших концепций к проекту «One World» в целом неоднозначно. За редким исключением клерикальный истеблишмент мировых религий сейчас солидарен с глобалистским порядком и ограничивается в его критике чисто пассивными морализаторскими замечаниями. Другое дело - масса верующих (представители «народного ислама»), внутри которой немало убеждённых сторонников мировой олигархической тирании. Глобализация для них - это совпадение социального угнетения с религиозным, начало великой эсхатологической драмы, конец которой определит Бог. Тема грядущего апокалипсиса наиболее остро переживается в исламской и христианской религиях. В обеих религиях существуют и действуют антиглобальные силы, отвергающие современную западную цивилизацию во всех её формах. Однако серьёзной базой для политического сопротивления глобализму сегодня обладает, возможно, только ислам, а вернее, патриотические силы «народного ислама». А «христианский мир» на Западе - виртуальное понятие, давно не участвующее в реальной истории. Нынешний «христианский мир» есть отрицание самой сути Евангелия, прямой вызов Христу. Настоящий христианин в западном «христианском мире» теперь только изгой. Современные христиане лишены даже минимального геополитического пространства, неподконтрольного финансовой олигархии и мафиозному спруту. Отсюда, соответственно, ни о каком их влиянии на государственную, а тем более на международную политику не может быть и речи.
