Цыган покосился на Тобиаса.
- Я заберу назад поросенка, если ваша миссис сможет поразить цель, - заявил он. - Ни одна дамочка в шляпке не сумеет этого сделать.
Что-то такое в его глазах заставило Женевьеву принять высокомерный вид. Она схватила кокосовый орех и бросила его так сильно, как смогла. Увы, он вовсе не полетел в сторону холста с нарисованными целями на задней стене балагана. Вместо этого он с треском, свидетельствующим о том, что орех раскололся, отскочил от поддерживающей потолок опоры, срикошетил, отлетев вбок, и попал цыгану прямо в голову.
Женевьеве стоило только раз взглянуть на его лицо, по которому стекали ручейки кокосового молока, чтобы понять, что он в бешенстве. И она лихо помчалась прочь, таща поросенка за собой. Тобиас хохотал, не переставая, поэтому им удалось добраться только до соседней палатки под вывеской "Алый Лебедь" (в которую они так и не потрудились зайти, поскольку Женевьева была совершенно уверена, что увидит обыкновенного лебедя с перьями, выкрашенными свеклой). На мгновение Женевьева впилась взглядом в Тобиаса, но, не выдержав, хихикнула. Поросенок хрюкнул где-то возле ее ног, и уж тут-то Женевьева расхохоталась в полный голос. Она смеялась, и смеялась, и смеялась.
Тобиас подложил руку под голову Женевьевы, опершись на стену "Алого Лебедя", и посмотрел на нее сверху вниз. Глаза Женевьевы сияли от смеха, а щеки порозовели. Ее волосы больше не были аккуратно стянуты лентой, хотя она, казалось, этого и не заметила. Тобиас не смог совладать с собой: он накрыл поцелуем ее розовые губки, и затем, прежде чем ей удалось хоть как-то возразить, развернул Женевьеву и скомандовал:
- Вперед! Пора покупать имбирных человечков!
Женевьева моргнула. Он поцеловал ее так быстро, словно это вообще был не его поцелуй. На мгновение она подумала, что он хотел взять ее тут же у деревянных стен "Алого Лебедя" (вот это как раз в его стиле), но он этого не сделал.
Нет, ее это совсем не озадачило, с чего бы, в самом деле.
Таща на веревке поросенка, они прошли к центру ярмарочной площади, где располагались прилавки с едой.
- Леди никогда не ест на публике! - в легком ужасе воскликнула Женевьева. - Разве здесь нет приличных заведений для еды?
Тобиас закатил глаза и купил два пирога с бараниной, бутылку вина, пару оловянных кружек и восемь имбирных человечков (четыре леди и четыре джентльмена).
- Я ничего этого есть не стану, - заявила Женевьева, хотя втайне должна была признать, что имбирные человечки выглядели весьма привлекательно.
