- Это прекрасно! - воскликнула Женевьева, осматривая столовую. - Я никогда не видела обои такого сочного оттенка. Это абрикос?
- Что-то в этом роде, - откликнулся Тобиас.
Он следовал за ней с лампой Арганда[8], держа ее так, чтобы Женевьева могла смотреть на стены, а он мог смотреть на нее. Волосы Женевьевы были намного прекраснее, чем обивка стен. Абрикосы и подсолнухи, смешанные с небольшим количеством сливок. Ее лицо оставалось столь же восхитительным, как и в его воспоминаниях, особенно ее серо-зеленые глаза. В них все также пылала страсть, которая в ранней юности дополнялась наивным простодушием. Теперь же эта пылкость чувств смешивалась с соблазнительным намеком на нечто большее.
- Конечно, вам необходима мебель, - продолжила она. - Я знаю одного краснодеревщика, Джорджа Баллока[9], на Тентерден-стрит, у которого можно приобрести красивые вещи.
- У меня уже есть кое-что из мебели, ее скоро доставят из Индии, так же как ковры, чайные принадлежности и некоторые другие мелочи.
- О, это замечательно! У моей подруги Кэролы есть великолепный ковер из Индии таких ярких цветов, как на кашемировой шали[10].
- Я надеюсь, что моя жена придаст всему этому новый блеск, - сказал Тобиас, входя за Женевьевой в бальный зал.
- Ваша жена? - спросила она. - Но вы должны приобрести хоть какую-то мебель уже сейчас. Вы же знаете, что нельзя найти жену вот так в один день.
"Нельзя?" - подумал Тобиас, любуясь видом ее очаровательной круглой попки, в то время как она подалась вперед и с усилием дернула одно из высоких окон, находящихся в комнате.
- Они открываются? - спросила Женевьева.
- Они выходят в сад, - ответил он, подходя к ней и резко поворачивая ручку окна. Оно распахнулось, и легкий порыв ветра принес с собой ночные ароматы.
- Как восхитительно пахнет! - воскликнула Женевьева.
- Это жимолость[11]. Она распускается по ночам. - Он не стал уточнять, что именно этот сад заставил его купить и весь дом. Ему не хватало буйной красоты индийских цветов.
Женевьева танцующей походкой миновала двери и окунулась в ночь, и в этот самый момент Тобиас понял, что она ни капельки не изменилась за прошедшие годы. Возможно, она и приобрела элегантность tres-grande dame
