Первоначально клиническая картина наводила на мысль о Sepia: слезы в кабинете врача, обмороки при стоянии на коленях в церкви, страх перед заболеванием, раздражительность, нетерпимость, отсутствие привязанностей, ощущение потуг, изжога, обильные выделения, тяжесть в конечностях и слабые голеностопные суставы.
Однако я не был уверен, что столкнулся со случаем Sepia. У нее не было равнодушия, апатии и отчужденности, которые являются обычным фоном пациентов Sepia. Ее глубокая грусть и болезненные слезы во время опроса не указывали на позицию самоотречения и отсутствие интереса к жизни, а скорее на возмущение против своего бессилия справиться со своей семьей и домашними обязанностями. Sepia же, наоборот, игнорирует домашние обязанности.
В истории ее жизни не обнаружилось никакой патологии, кроме того, что она была единственным ребенком в семье и ее отец умер от рака печени за три года до описываемых событий. После замужества в возрасте 26 лет она продолжала жить со своими родителями. Ее мать до сих пор жива и хорошо себя чувствует, всю жизнь она беспокоилась о муже, страдавшем хроническим заболеванием печени. Будучи особенно привязанной к отцу, моя пациентка настойчиво заявляла, что ее отец был самым дорогим для нее человеком.
Поскольку при сборе анамнеза присутствовал ее муж, я воспринял это как выпад против мужа, особенно учитывая ее высокомерие и гордость. Она описала себя как искреннего и прямого человека, который не переносит, чтобы в доме был беспорядок, и никому не позволит делать за себя свою работу. Она боялась заболеть и оказаться неспособной как следует следить за домом, но упорно протестовала против идеи нанять прислугу, а также отказывалась ехать в отпуск, не желая ни на минуту оставить свой пост.
Пациентка была одержима домашним хозяйством, со склонностью доминировать и агрессивностью, которые скрывали беспокойство вследствие глубокого чувства незащищенности. Ее гордость и высокомерие были реакцией на чувство унижения, вызванное смертью отца, который всегда был послушен своей единственной дочери. Она не доверяла ни себе, ни другим, поскольку ничто не могло удовлетворить ее глубокого стремления к самоутверждению и успеху.
В дополнение к чувству унижения и компенсаторным симптомам, с помощью которых она защищалась от тревоги, ее истинная клиническая картина состояла из следующих определяющих симптомов: высокомерие, диктаторство, добросовестность, желание самоутвердиться, горе, подозрительность, изжога, боль в подчревной области перед менструацией и тяжесть в конечностях.
