А.П. Погибло-то почему? Из-за воздушных бомбежек, из-за голода, из-за того, что обстреливали сплошь и рядом мирные населенные пункты. Потери были громадные.
Что еще интересно? Народ очень веселый, но мыться не любит. А на немцев это совершенно жуткое впечатление производило. Правда, немец тоже по-своему моется. Меня это тоже первое время коробило. Он в одном и том же тазу морду вымоет, потом зад и ноги, правда, таз после этого тоже вымоет. Но первое время меня тянуло завести второй таз. Я мог завести, потому что я из Советского Союза, но поскольку я стал немцем, меня иногда подташнивало, но я делал как они.
Гражданская война кадрового испанского офицера научила мыться, и он был чистый. Но война открыла дорогу в армию десяткам, а то и сотням добровольцев. В советской России бывший вахмистр Буденный стал командующим армией, но вахмистром все же оставался. У Франко тоже, так как офицеров не хватало, кадровый унтер-офицер становился кабальеро, господином поручиком, господином капитаном и так далее.
Немцы вида особенно не подавали, что к друзьям-испанцам и друзьям-итальянцам относятся несколько свысока. Все хорошо, но нация неопределенная: сыры любит, а зубы чистить не любит.
А.Ш. А чем итальянцы не угодили?
А.П. Итальянцы? То, что итальянские танки горели. Т-1 — дерьмо, но итальянский «Фиат» — это вообще невообразимая вещь. Он ломался, горел, что только с ним не случалось. Броня 8 мм, какая к черту броня! Какой же это танк?
А.Ш. Но как же так получилось, что и у немцев плохие танки, и у итальянцев, советские танки лучше, а войну все равно проиграли?
А.П. «Воюют не числом, а уменьем». Я не буду говорить о политике, это вы и сами знаете. Но вот, если бы в 41-м г. советский командир взвода знал, что броня у немецкого танка Т-1 — 15 мм. и пробивается бронебойной пулей, и что брод глубиной 80 см. он не берет, то он бы через Припять не бежал, а на этом берегу сидел бы и ждал, когда этот танк в воду сунется и сам утонет. Да и пушка у немцев на вооружении образца 12-го года и дальше 8 км. не плюет, он бы на 20 км. не бежал. Но Ванька-взводный этого не знал. То же и в Испании.
А.Ш. Кого из советских офицеров, с которыми в то время вам довелось быть, вы помните?
А.П. Я вам называл Кривошеина, комбрига Павлова только видел. Вот майор Махура, под его непосредственным командованием я был. Потом этот человек попал в плен под Сталинградом, был командиром танковой бригады. Получил девять пулевых ранений: очередь прошла над башней. Был в Бухенвальде, вел себя мужественно. После войны, «Родина простила, а НКВД-сволочь нет», дали 10 лет: почему, мол, тебя немцы не расстреляли? В 54-м его освободили, а через несколько лет он умер в Ялте.
