Поймать и уничтожить ариму следовало в отсутствие Пулены. Жрец и его помощник не хотели поднимать шума во всём квартале: незачем восстанавливать против себя людей. Как на зло, в последние дни Пулена не расставался с аримой. Пузан, с нетерпением ожидавший награды, вызвался проникнуть в дом Пулены ночью, усыпив предварительно мальчика напитком из сонных трав. Жрец отверг этот план. Толумена был хитёр и коварен, как змей.
— Не торопись! — сказал он Пузану. — Разве тебе неизвестно, что скоро у Пулены день поминок?
Толстяк удивлённо вытаращил глаза:
— Ну и что?
— Видишь ли…
И жрец зашептал на ухо мяснику. Лицо Пузана округлилось в улыбке. Потирая руки, он радостно кивал.
Первое утро дня поминок было на редкость ясным. Тучи, которые с ид[17] висели над горами, уплыли к морю, и долины рек и речек, текущих с Апеннин, были залиты светом. Казалось, и мрачный Циминский[18] лес насквозь просвечивался лучами Узила.[19]
Поднявшись с постели, Пулена собрал в узелок заготовленные ещё с вечера блестящие чёрные фасолины — приношения мёртвым — и обратился к ариме с ласковыми словами:
— Побудь одна, дружок! Не могу я тебя взять на кладбище.
Арима грустно помотала головкой, словно понимая неизбежность разлуки.
Не успели затихнуть шаги Пулены, как проскрипела калитка соседнего дома и показалась голова Пузана с выпученными, как у жабы, глазами. Мясник действовал наверняка. Давно уже он подсмотрел место, где мальчик прятал ключ. Оставалось лишь перебежать дорогу, взять незаметно ключ и просунуть его в замочную скважину. Это отняло несколько мгновений. Тщательно прикрыв за собой дверь, Пузан вступил в полутёмный коридор и прошёл им в атрий.[20] Свет из квадратного отверстия в потолке падал на деревянную скамейку у стены, на ложе, покрытое узорной тканью, и большой сундук с блестящей медной обивкой. На сундуке сидела арима. Она вертелась, почёсывалась. Появление незнакомца не вызвало у неё и тени беспокойства.
Пузан приближался мелкими шажками.
— Малышка! — басил он. — Не бойся, малышка!
Выражение его лица было таким умильным, как в тот день, когда он делал предложение дочери пекаря, ещё не зная, что отец отказал ей в приданом. В шаге от сундука он резко вытянул вперёд обе руки и схватил ариму. Она рванулась. Но у Пузана была железная хватка.
— Вот и попалась, мразь! — прошипел Пузан, засовывая ариму в заранее приготовленный мешок.
Перед уходом из дома он приоткрыл дверь в сад, чтобы Пулена подумал, будто арима убежала сама.
