Вскоре затянули песню. Каждый на своём языке, но — общую.
— Лёвка! Давай к столу! — снова позвал Соловейчика Женя.
Лёва медленно подошёл к навесу и остановился, разглядывая весёлую компанию. Раймо и Кузьмич, обнявшись, о чём-то говорили, ни на кого не обращая внимания. Генерал смотрел на них и попыхивал сигарой. Женя уже разливал по новой.
— Что вы всё пьёте?! — вырвалось у Лёвы. — Пьёте, пьёте! Всё уже пропили? Страну! Веру! Закон! Сто лет назад, даже чуть больше, народ в России пить бросил! Целые деревни, сёла, волости, даже губернии зарок давали — не пить! Месяц! Год! Бойкот объявляли винным откупам!..
— А откупа-то, Лёва, твои соплеменники держали… — уточнил Качалов.
— И они тоже! Но народ-то сам, по собственному желанию, без принуждения прекратил пить! И правильно сделал! А мы?! Как слепые, как безумцы — пьём и пьём! Как будто боимся чего-то! Ищем что-то! Да нет там ничего! — показал он на бутыль. — Зло и мрак! — Соловейчик протянул руку, взял полный стакан с водкой. — Безумие какое-то…
И Лёва выпил стакан одним глотком.
Потом, удивляясь самому себе, посмотрел на друзей, словно очнувшись…
— Ну ты и напугал меня, Лёва… — после непродолжительного всеобщего замешательства признался Кузьмич. — Чего это, думаю, с ним? Отошёл, значит… Это бывает… У меня тоже — иногда нахлынет, держит, держит и не отпускает… Тогда или это, — он показал на стоящие на столе бутылки, — или к бабе. Или все вместе…
— Может, отдохнёшь? — посмотрел на Соловейчика Михалыч. — Завтра с утра выходим…
— Угу… — кивнул своей курчавой головой Лёва и отправился доклеивать лодку.
У стола все продолжали гулять. Уже смеркалось. Включили электричество. Лампочка под навесом ярким светом вычерчивала фигуры за столом.
— …Щас так рванёт, — орал Кузьмич, — вся рыба всплывёт! Щас я ему покажу! Докажу! Какой я рыбак!..
Кузьмич размахивал динамитным патроном. Судя по всему, он собирался сунуть его в костерок… Михалыч и Лёва бросились к нему. Лёва выхватил динамитную шашку из руки егеря, генерал крепко обнял его, успокаивая. Кузьмич несколько раз дёрнулся, но затем как-то сразу затих и обмяк.
— Всем спать! — приказал Михалыч, тяжело дыша. — Завтра рано встанем!
Он взвалил на плечо тело уже совсем отрубившегося егеря и понёс его в дом. Следом двинулись и остальные. Семёнов и Сергей Олегович уже сладко спали в тесноте милицейского «уазика».
Лёва ещё попытался было пособирать — в подражание Раймо — мусор во дворе, но понял, что этого он просто физически делать не в состоянии: каждый наклон к земле мог стать для него последним… Тем более, кто-то выключил лампочку под навесом, и во дворе стало совсем темно.
