Женщины и коты, мужчины и кошки | страница 39
«Курощение булочками» – не теми, что у Карлсона, а лично вашими, любовно выращенными. Ночью повернитесь к нему спиной, рыдающую голову спрячьте в подушку, а голую попу отставьте так, чтобы она в него, в паразита, невзначай уперлась. Вот и все, этого достаточно.
То есть я все просчитала, но затея сорвалась. Ревнивый муж не захотел иметь в доме склад чужих мизинцев, хотя жена-вуду – это ужас как этнично. Он установил в ванной нагреватель! Нет, вдумайтесь: я была в шаге от эзотерического знания, а он все испортил, потому что просто так мыть голову холодной водой я не готова, только если горячей нет. Так что если кто, не дочитав до конца, уже отрубил врагу палец, обломитесь – заверните в лед и положите в морозилку на черный день. И в субботу на Красную площадь можете не приходить, сеанс оживления Андропова с последующим фотографированием отменяется.
Все дело в том, что я зашла слишком далеко. Наступило время скандала, и я, следуя собственным рекомендациям, сосредоточилась на хозяйстве.
Воду – отключат – воду – отключат – воду – отключат – отключат – воду. Это специальный медитативный ритм (дум-така-та – дум-така-та – дум-така-та – так-та-дум), способный проесть череп среднестатистического мужчины за два дня, а моего мужа – за неделю. Но то ли лобная кость его истончилась, то ли пела я в этот раз особенно красиво, но ровно за три дня он просверлил пять дырок в стене, провел воду, подключил электричество, а водонагреватель я, дура, сама купила раньше. Думала, что хоть будет чем потрясать в медитативном ритме.
И теперь у меня есть мерзкий горячий душ с неприличным напором, наводящим на непристойные мысли, а эзотерического знания как не было, так и нет.
И все-таки мы поссорились (ну хоть что-то получилось!).
И следующей ночью выяснили эмпирическим путем, кто из нас прав. Вот представьте, он мне говорит: «Ты там то-то и то-то, я вот – то-то и то-то, а ты все равно…» Тупит, короче. А я действую по плану «умри, лиса» (см. выше). Не дождавшись ответа, он уходит на кухню читать книжку и есть сыр, а я в молчании лежу. И тут приходит кот. Смотрит на него. На сыр. И, святое дитя, идет ко мне, лезет на подушку, сворачивается крепким толстым клубком у меня на плече, сладко пукает и засыпает. Раз – и уже громко сопит мне в ухо. Внутри у него стучит маленькое быстрое сердце, тарахтит кошачья машинка, потом дыхание выравнивается, значит, крепко заснул. Теплый тяжелый бок моей великой любви пахнет пыльной мягкой игрушкой и молоком. Я не шевелюсь, таращусь в темноту и думаю с гордостью: «Ну и на чьей стороне правда?!»
