— А отца? Тоже убить?
— У вас на него сил не хватит. Но если проснется и обнаружит, что ребенка нет, возможно, горе его прикончит.
— Ты же сам не соображаешь, что делаешь, да? — поинтересовалась Немайн.
— Ты сегодня остаешься тут, — сказал Орк.
— Ч-черт, — произнесла Немайн и брызнула курящимся ядом по переборке.
— Ой, простите, что усомнилась в высочайшем тебе. Эй, голова — бычья, а что с другого конца выходит?
— Ха, — сказала Бабд.
— Ха. Это смешно.
— А какие мозги отыщутся под перышками? — ответил Орк.
— Ого, ты подставилась, Немайн. Подумай, как сильно ты подставилась, пока я буду ночью убивать ребенка.
— Я с тобой разговаривал, — сказал Орк.
— На задание пойдет Маха.
Она проникла через крышу, сорвав округлый световой люк над четвертым этажом, и оказалась в коридоре. По нему тенью неслышно скользнула к лестнице, затем вроде как снизошла — ее ноги едва касались ступенек. На втором этаже помедлила у двери и осмотрела замки. Помимо врезного главного дверь запиралась на два засова. Она подняла голову, оглядела фрамугу с витражом, закрытую на крохотную латунную задвижку. В щель споро скользнул коготь, и с одним поворотом запястья фиговина отскочила и звякнула на деревянных половицах. Маха втянулась наверх через фрамугу, а затем распласталась по полу, выжидая лужей тени.
Дитя она чуяла, слышала нежное посапывание малютки через всю квартиру. Маха переместилась на середину большой комнаты, замерла. Новое Мясо тоже здесь — она его ощущала, спит в комнате напротив той, где ребенок. Если полезет, она оторвет ему башку и заберет с собой на корабль — доказать Орку, что не стоит ее, Маху, недооценивать. Ее все равно подмывало забрать и мужчину — но только после ребенка.
Ночник в детской комнате отбрасывал тусклую розовую полоску в гостиную. Маха взмахнула когтистой лапой, свет погас, и тварь самодовольно мурлыкнула. Бывали времена, когда она могла вот так погасить жизнь человеческую, — быть может, времена эти вскоре вернутся.
Она скользнула в детскую, остановилась. Лунный свет сочился в окно, и Маха видела ребенка: девочка лежала в кроватке, свернувшись на боку и обнимая плюшевого зайку. Однако в углы заглянуть не удавалось — тени слишком темные и текучие, их не пронзить даже взору ночной твари. Маха подступила к кроватке и нагнулась. Малютка спала, широко раскрыв рот. Маха решила одним ударом вогнать коготь через небо ей в мозг. Получится тихо, папа найдет потом море крови, а Маха так и понесет детский трупик — подцепив когтем, точно рыбу на рынок. Она медленно потянулась к девочке. Лунный свет блеснул на трехдюймовом когте, и Маха отпрянула — ее на миг отвлекла такая красивая искорка, — и тут на ее руке сомкнулись челюсти.
