— Постойте, я же еще ничего не знаю, — взмолился Чарли.
— Нельзя же меня отправлять туда наобум. А как с моей дочерью? Как я узнаю, кому продавать души? — Он паниковал и пытался задать все вопросы разом, пока его не отпустили на свободу.
— Что за цифры стоят под именами? Вы имена так же узнаете? Сколько мне этим заниматься и когда отпустят на пенсию? Почему вы всегда в мятно-зеленом? — Пока мистер Свеж отвязывал ему одну лодыжку, Чарли пытался снова привязать вторую к ножке стула.
— Из-за имени, — сказал мистер Свеж.
— Простите? — Чарли перестал привязываться.
— Я одеваюсь в мятно-зеленое из-за имени. Меня зовут Мятник.
Чарли совершенно забыл все, что его до сих пор тревожило.
— Мятник? Вас зовут Мятник Свеж?
У Чарли стало такое лицо, будто он изо всех сил пытается не чихнуть, — но он не выдержал и оглушительно фыркнул. И тут же пригнулся.
На площадке третьего этажа в доме Чарли происходила встреча великих держав Азии — миссис Лин и миссис Корьевой. У миссис Лин, державшей на руках Софи, имелось стратегическое преимущество, но миссис Корьева, будучи в два раза крупнее миссис Лин, обладала потенциалом массивных ответных действий. У них имелось кое-что общее и помимо того, что обе они были иммигрантками и вдовами: они преданно любили малютку Софи, сомнительно владели английским языком и совсем уж рьяно сомневались в способности Чарли Ашера в одиночку воспитать дочь.
— Он сердил, когда сегодня уходил. Как медведь, — сказала миссис Корьева, обладавшая атавистической тягой к медвежьим сравнениям.
— Не надо зверина, говоряй, — сказала миссис Лин: она ограничивала себя английскими глаголами в повелительном наклонении — дань ее чань-буддистским убеждениям.
Так она утверждала.
— Кто зверина детке давай?
— Свинина детке хорошо. От свинины детка сильная, — ответила миссис Корьева и поспешно добавила:
— Как медведь.
— Детка от зверина ши-тцу, говоряй. Ши-тцу — собака. Какой добрый папа детка собака хочай?
Миссис Лин особо покровительствовала маленьким девочкам: она выросла в провинции Китая, где каждое утро по улицам ходил человек с тележкой и собирал трупики маленьких девочек, родившихся ночью и выброшенных за порог. Самой ей повезло: мама ухитрилась умыкнуть ее в поля и отказывалась вернуться домой, пока новорожденную дочурку не примут в семью.
— Не ши-тцу, — поправила ее миссис Корьева.
— Шикса.
— Ладно, шикса. Собака собака бывай, — ответила миссис Лин.
— Безобразие. — В этом слове, как и во всех прочих, произносимых миссис Лин, не слышалось ни единой буквы «р».
