— Этого я вам, извините, сказать не могу, — ответил человек.
— Простите.
— У меня ваш номер высветился, дурила. Я знаю, откуда вы звоните.
— Ой, — произнес человек.
— Раньше думать надо было. Что же у вас за такая зловещая власть над тьмой, если вы даже номер свой не блокируете?
На дисплее определителя значилось: «Свежая музыка» — и номер. Чарли перезвонил, но никто не ответил. Он сбегал на кухню, выкопал из ящика телефонную книгу и поискал «Свежую музыку». Магазин неподалеку от верхней Маркет, в районе Кастро.
Телефон зазвонил снова, и Чарли схватил трубку с кухонной стойки так свирепо, что чуть не выбил себе зуб.
— Безжалостный ублюдок! — заорал Чарли в трубку.
— Вы вообще отдаете себе отчет, чего мне все это стоит, бессердечное вы чудовище?
— Сам иди на хуй, Ашер, — ответила Лили.
— Если я ребенок, это не значит, что у меня нет чувств. — И повесила трубку.
Чарли перезвонил.
— «Ашеровское старье», — ответила Лили.
— Семейное предприятие буржуазных штопаных гондонов вот уже тридцать лет.
— Лили, прости меня — я обознался. Ты чего звонила?
— Moi? — переспросила Лили.
— Je me fous de ta gueule, espece de gaufre de douche.[21]
— Лили, прекрати говорить по-французски. Я же извинился.
— С полицией будешь разговаривать. Тут тебя ждут.
Перед нисхождением в лавку Чарли пристегнул Софи к груди, как террорист — бомбу-младенца. Малютка только что перебралась через новый рубеж и научилась держать головку, поэтому пристегнул он ее лицом вперед, чтобы она могла озираться.
Пока Чарли шел, ручки и ножки у Софи болтались по сторонам, будто она прыгала с парашютом (в роли парашюта выступал щупленький ботаник).
Полицейский стоял у кассы против Лили и выглядел при этом как реклама коньяка: двубортный костюм цвета индиго — итальянского пошива, шелк-сырец, — льняная сорочка оттенка буйволовой кожи и ослепительно желтый галстук. Лет пятидесяти, латинос, поджарый, с резкими чертами, напоминающими хищную птицу. Волосы гладко зачесаны назад, и седые пряди у висков наводили на мысль, что он летит, хотя с места он не двигался.
— Инспектор Альфонс Ривера, — сказал полицейский, протягивая руку.
— Спасибо, что спустились. Эта девушка сообщила мне, что в понедельник вечером работали вы.
Понедельник. Тогда он отбивался в переулке от воронов, тогда в лавку зашла бледная рыжая красавица.
— Ты имеешь право ничего ему не сообщать, Ашер, — сказала Лили, очевидно вспомнив о лояльности, невзирая на штопаную гондонность Чарли.
