— Лили, у меня как бы очень плохой месяц, и я ценю, что ты жертвуешь своим образованием ради того, чтобы приходить сюда и отчуждать от меня клиентов, но если ты не сядешь и не проявишь ко мне, блядь, немножко человеческого сочувствия, придется тебя уволить.
Лили села на хромово-виниловый табурет из закусочной, стоявший за кассой, и отвела от глаз лавандовую челку.
— Значит, ты хочешь, чтобы я внимательно выслушала твое признание в убийстве? Все записала, может, даже достала с полки старый кассетник и зафиксировала на пленке? Ты утверждаешь, будто, пытаясь не обращать внимания на твое очевидное расстройство от горя, о чем впоследствии я вынуждена буду сообщить полиции и таким образом понести личную ответственность за отправку тебя в газовую камеру, — я тем самым проявляю черствость?
Чарли содрогнулся.
— Господи, Лили. — Ее зловещие скорострельность и прицельность неизменно его изумляли.
Во всем зловещем она была чем-то вроде вундеркинда. Но имелась и светлая сторона: крайняя мрачность ее мировосприятия подсказывала Чарли, что в газовую камеру он, вероятно, все-таки не отправится.
— Это было не такое убийство. За мной что-то следило, и…
— Молчанье! — Лили простерла руку.
— Мне лучше не являть корпоративный дух через посредство предания своей фотографической памяти всех подробностей твоего отвратительного преступления, дабы не пришлось вспоминать потом в суде. Давай я просто скажу, что видела тебя, но для человека, у которого шарики за ролики заехали, ты выглядел вполне нормально.
— У тебя нет фотографической памяти.
— А вот и есть, и это мое проклятье. Никак не могу забыть тщеты…
— За последний месяц ты минимум восемь раз забыла вынести мусор.
— Я не забыла.
Чарли поглубже вдохнул: привычность спора с Лили как-то даже успокаивала.
— Тогда ладно. Чур, не подглядывать — какая на тебе сегодня рубашка? — Он воздел бровь, словно тут-то Лили и поймал.
Девушка улыбнулась, и на какую-то секунду Чарли разглядел, что она — просто мелкая пацанка, довольно хорошенькая и оттяжная под всем этим своим злобным гримом и прихватами.
— Черная.
— Удачное совпадение.
— Ты же знаешь, я ношу только черное. — Она ухмыльнулась.
— Хорошо, что про цвет волос не спросил. Я только сегодня утром поменяла.
— Знаешь, это вредно. В краске токсины.
Лили приподняла на голове лавандовый парик, под которым обнажился коротко обрезанный свекольный ежик, затем опустила на место.
— Я вся натуральная. — Она встала и похлопала по сиденью табурета.
