За своим страданием она не слышала, как к ней вошли, и подняла голову только когда услышала этого несносного носорога поддёвку. Какой же он ехидный тип. Какой противный экземпляр мужской особи. Хотела отрычаться: "Без тебя слёз будет меньше". Но, подумав, стерпела. Правда не надолго, наткнувшись на его ухмылку, собравшись с духом, тут же пробурчала:
— Ничего. Уйди отсюда.
— Совсем уйти? — паясничал он. Конечно, в её голосе ему послышалась обида. В самый раз было помолчать, но отказать себе в удовольствии подёргать ей за усы, он не пожелал.
Лена не могла не заметить его издёвки, но терпела, очень боясь услышать: "Пошла ты к чёрту! Обходись без меня". В такой ситуации не о своих "нравится, не нравится" речь.
— Если можешь остаться, то ночуй у Даньки в комнате, — простонала она, борясь с желанием хлопнуть его подушкой по голове. Но, стараясь вежливо, сказала: — Благодарю тебя за помощь…
— Как трогательно, я сейчас тоже пожалуй расплачусь…
Лена ткнулась носом в подушку и взвыла:
— Никита…
— Я знаю, что я Никита… С какого шоколаду на тебя напали, версии есть?
Разумеется у неё они были, но нет, с ним делиться ими она не собиралась.
— Откуда я знаю, может компьютер хотели вырвать? Какая-то нелепица.
Он расплылся в ехидной улыбке.
— Ну да именно, его. Пошли ужинать.
— Не хочу.
— Кончай капризничать не маленькая, — буркнул он.
Ох, что тут началось.
— Опять?! Не надо мне напоминать мой возраст. Я его сама хорошо знаю. Принеси лёд. — Взвизгнула она, сама удивляясь неприятным ноткам и командной страсти.
— Дело твоё, говей. Мне на твой возраст начхать. Я просто так ляпнул.
"Ляпнул" он, как будто не знает, что женщину каждая морщинка убивает, а календарный год седых волос добавляет и надежду отнимает. Но распускаться нельзя, — одёрнула она себя. Видя как он нахмурился, для собственного спокойствия, осторожно спросила:
— Ты останешься?
— Да. У Даньки буду. Или ты хочешь уснуть под колыбельную?
Обрадовалась: "Слава Богу, не придётся кидаться в ноги! Вот теперь можно и повоображать…" Вздёрнув носик, отрезала:
— Мне хватит воплей, соседского магнитофона. Смени себе постельное бельё. В шкафу у него найдёшь. Грязное, в ящик брось, около стиральной машинки. Прости, у меня нет сил заправить тебе постель.
— Обойдусь. Ты бы хоть повежливее жалила, как говорится — добром, за добро положено платить…
Лена, пряча сконфуженное лицо, отвернулась.
— Сам же сказал, что обойдёшься. И давай не забывайся, для тебя я Елена Максимовна.
