— Ну я не знаю. Чего ты прибежала то? Моргаешь опять же напряжённо, вроде как не в себе, — бесцеремонно заявил он.
Она как рыба похлопав губами, наконец, пришла в себя.
— Он тут что делает? — ткнула Лена пальцем в парня, совершенно не обращающего на неё внимание.
Данька не понимающе, чего мать с него хочет, пожал плечами.
— Компьютер помогает мне усовершенствовать, а что?
Не возмутиться было просто невозможно и она воскликнула:
— Он же по телефонам мастер.
— Одно другому не мешает, ты нас отвлекаешь. Тебе вообще-то чего? — проныл он раздражённо. Оторвала от дела. Расспрашивает. Оно ей надо…
— Записную книжку отца, — повысила она голос на полтона.
Сын вопрошающе уставился на неё:
— Зачем?
— Давай, и без разговоров. Почему это я, интересно, перед всеми должна отчитываться… — Ещё на полтона повысила она голос, поглядывая недобро на «телефониста».
— Потому что ты женщина и запросто можешь во что-то влететь. — Подал разлюбезный сынуля ей с назиданиями измочаленную книжечку.
О! У неё аж перехватило дыхание.
— Это твоё влияние, твоё, — подскочила она, моментально заведясь к «телефонисту».
— Да здесь я, здесь, — отозвался он, вызывающе рассматривая её. — К тому же не глухой. Зачем же так кричать. О! Раз ты отлепилась от своего чемоданчика, будь умницей, пойди, сочини ужин. Мы тут ещё долго проколупаемся. Захочется пожевать. — Убирая ящик с инструментом из-под её руки, посмотрел на неё невозмутимый женским выбрыком Кушнир.
— Что ты сказал? — Задохнулась Лена, тряся перед его носом, недоеденным бананом. — Что ты сказал?
— И не ори так, перепонки лопнут, — прошипел он и, изловчившись, откусил под самую ладошку фрукт в её руке и расплылся в довольной улыбке.
"Как? Что? Как посмел?" — обомлела, побагровев она.
— Охаметь до такого?! — покрутила она пальцем у виска, заходясь праведным гневом и не найдя что ещё лучше этого сказать такому нахалу. Её всегда злила человеческая самоуверенность, а у этого носорога, она просто зашкаливала. Но надо же, как они быстро с Данькой спелись и действуют заодно. Пусть одна против двух, но отмолчаться она не могла. — Какая речь. Какое воспитание. Какой ты пример показываешь ребёнку.
Её сварливость Даньку изумила. А у Никиты от непонимания сошлась складками кожа на всегда гладком лбу, и запрыгали изумлённые чёртики в глазах.
— Да ладно, мам, — влез Данька, беря телефониста под защиту. — Не всерьёз же… Шуток что ль не понимаешь.
Но тот одним взглядом приказал ему помолчать и пошёл в атаку сам:
