— Вход и исход мой! Начало и конец жизни моей! Упокоение души и тела моего!
— Упокоение души и тела моего!
— Ты же, Господи, всего мира Благодать — избавь от всякого зла!
— Избавь от всякого зла!
За спиной проповедника появился человек в расстегнутой толстовке. Он схватил попа за плечи и толкнул в сторону.
— Жили баранами, так и сдохните! — закричал он. — Берите продукты, берите сколько унесете и уходите из города! Идите на восток! В сорока километрах есть база Поиска! Идите по колее!
Толпа зароптала. Испуганно оглядываясь, люди поднимались на ноги.
— Бог не допустит! — крикнул проповедник.
— Бог ушел из города! Он ушел до вас!
— Чертов служка! Не слушайте его! Бейте бесова поводыря!
Несколько человек забрались на кузов машины и стянули человека в толстовке вниз. Завязалась драка.
— Кайтесь! — заорал проповедник.
Но его больше не слушали. Толпа пришла в движение, забурлила: люди бросились к домам.
— По грехам вашим грядет расплата!
Одно из окон на втором этаже распахнулось.
— Они уже здесь!
Людей охватила паника. Человеческий поток хлынул из домов и устремился вверх по улице, подгоняемый, словно бичом, криками боли и ужаса, летящими из открытых окон. Через несколько минут пространство между домами опустело и стало тихо. Только редкие камни тел остались лежать на свежем снегу.
— Ной, ты не забыл свои бумаги? Здесь на столе какая-то папка.
— Сейчас посмотрю, мам!
Ной поставил сумку на подоконник и, подперев ее животом, стал перебирать листы. Он знал, что ничего не забыл, и что со стороны матери эта задержка была последним протестом против его выбора. Она не могла ничего изменить, но и себя изменить тоже не могла. Ной добился своего и теперь должен подарить ей эти несколько минут. «Но не больше, мама. Не больше». Пальцы перебирали бумаги: аттестат высшей школы, характеристика, карточка Комитета по Выбору Профессии, запечатанный конверт с оценкой личных склонностей, письмо из школы.
— Все на месте, мам! Я пошел!
Она появилась в прихожей — невысокая, полная, всегда настороженная, с седыми волосами, аккуратно убранными в пучок.
— Будь осторожен, Ной, — сказала она. — Храни тебя Бог!
Она перекрестила сына, придерживая на плечах теплый платок.
— Да, мама, — ответил Ной, поцеловал ее сухую щеку и вышел.
Утро выдалось морозным и ветреным. По небу, едва не задевая редкие тусклые фонари, плыли тяжелые тучи. Ной поднял воротник, сунул руки в карманы и пошел вперед, осторожно ступая по укрытому снегом льду дорожки.
