Устранится и медимн, талант [41] и прочие критерии, так как все это, раз оно состоит из множества, по этому самому есть уже вид числа. Отсюда им же держится и прочее - займы, удостоверения, бюллетени, контракты, сроки, очереди. И вообще чрезвычайно трудно найти в жизни что-нибудь непричастное числу. Во всяком случае никакое искусство [паука] не существует вне соразмерности, а соразмерность покоится в числе.
80
Значит, всякое искусство возникает при помощи числа. Родосцы, например, как говорят, выспросили архитектора Харита [42], сколько истратил он средств на построение Колосса. Когда он что-то исчислил, они снова его спросили, сколько же было бы это, если бы они захотели построить статую двойную по величине. И после того как он выставил двойную сумму, они ему дали ее, а он, истративши ее только на одно основание и на проекты, наложил на себя руки. После его смерти мастера увидели, что нужно было требовать не двойную, но восьмерную сумму, так как сооружение надо было увеличить не только в длину, но и во всех направлениях. Значит, в пластике существует определенная соразмерность, равно как и в живописи, где произведения искусства получают правильный вид, когда ни один их момент не существует без согласования.
И, говоря вообще, всякое искусство есть система, состоящая из постижений [43], а эта система есть число. Следовательно, здраво суждение, что
числу же все подобно,
т.е. все подобно судящему разуму, однородному с числами, которые устроили все.
Это [утверждают] пифагорейцы. Ксенофан же, согласно тем, кто истолковывает его в ином смысле, своими словами:
Ясного муж ни один не узнал; и никто не возможет
Знающим стать о богах и о том, что о всем возвещаю.
Даже когда и случится кому совершенное молвить,
Сам но ведает он, и всем лишь мненье доступно [44],
как оказывается, устраняет не всякое постижение, но только научное и непогрешимое, мнительное (###) же сохраняет. Это он выражает словами: "У всех мнящая мысль пребывает". Согласно этому, критерием становится мнительный разум, т.е. разум в пределах возможного, а не тот, который держится за твердое.
81
Его же приятель Парменид, с одной стороны, осудил мнительный разум (я бы сказал, разум, обладающий бессильными постижениями) и положил в основание, с другой стороны, научный, т.е. непогрешимый, критерий, отойдя от доверия чувственным восприятиям. По крайней мере в начале своего сочинения "О природе" [45] он пишет следующим образом:
