«Пора уходить», — сказал себе Макдьюи; но оставалось выполнить еще один долг. Перепуганные звери выли, лаяли, кричали на все голоса. Ветеринар открыл клетки и выпустил пленных: если уж им погибать, так на свободе. Потом он побрел к своей машине.
У деревянного помоста, где все и началось, лежало что-то темное. Это был медведь. Он умер. Макдьюи посмотрел сверху на кучу черного меха и подумал, что Джорди будет очень плакать, если узнает. Еще он подумал о том, что те, первые слезы Джорди дали хорошие всходы, и о том, что если Лори бежала этой дорогой, она видела беднягу и поплакала над ним. Он и сам был бы рад заплакать.
Проехав примерно милю, он остановился у реки, вышел из машины, отмыл кровь и определил, что рана не глубокая. Потом он с трудом сел за руль и направился в город.
У самого мостика его ослепили фары ехавшей навстречу машины. Он заметил, что на крыше — огонек, машина полицейская. Он остановился: констебль Макквори подошел к нему и сказал:
— Слава Богу, это вы, сэр!
— Пожар потушили, — сказал Макдьюи. — Я подам вам заявление, возбудим процесс против так называемого короля Таргу и дрессировщика…
— Да, да, — прервал его констебль. — Это все мы сделаем. Но я не потому здесь. Меня за вами послали. — Констебль опустил голову. — Вас ищут дома. Доктор Стрэтси просил вас отыскать.
— А… — сказал Макдьюи и задал вопрос, для которого ему понадобилось много больше мужества, чем для минувшей битвы: — Она жива или нет? Констебль снова поднял голову.
— Жива, сэр! — отвечал он. — Но доктор Стрэтси очень просил вас разыскать.
Что такое? Неужели я не богиня? Неужели все старые боги умерли или утратили силу? Неужели я просто Талифа, обыкновенная кошка, подобранная рыжей пряхой, которая живет одна и помогает беспомощным? А кто же это — Талифа, откуда она пришла? Где мне положено жить? Я хотела покарать врага и не сумела. Когда огонь в долине давно потух, Лори вернулась и прошла мимо камня, где я ждала. Она шла как слепая. В руке у нее был фонарь, и я увидела, что плащ и платье порваны, опалены огнем, запятнаны кровью, а лицо — все мокрое от слез.
Я неслышно двинулась за ней. Дом наш как будто заколдовали: Питер не залаял, подполз к ней на брюхе, тихо скуля, а кошки были злые, как ведьмы, и зашипели на меня.
— Что случилось? — спросил Вулли. — Что с Лори? У нее на платье кровь. Макмердок, который, как это ни скрывал, все же верил немножко в мою божественность, громко промяукал:
— Твои дела, да? Египетские штучки? Смотри у меня!
