Он замолчал, но маленький толстый священник отошел от окна и строго спросил:
— Тебе-то что до греха, Эндрью Макдьюи? Разве ты не знаешь, что грех — наша привилегия, а одно из ваших наказаний в том, что для вас греха нет?
— Ты надо мной смеешься? — несмело проговорил Макдьюи.
— Ну, что ты! Разве ты не видишь, что загнал себя в полный тупик? Если ты не веришь в Бога, для тебя нет и греха. А если веришь — Лори не больная, а добрая, кроткая, милостивая. Она — анахронизм Божий в жестоком и больном мире.
— Все у тебя Бог! — заорал Макдьюи. — Что от Него, деться некуда?
— Конечно, некуда, Эндрью, — звонко ответил Педди и продолжил помягче:— Ты не удивляйся, что я о Нем всегда говорю. Психиатр говорил бы с тобой о неврозах и всяких там либидо, врач — о железах каких-нибудь, слесарь о трубах. Что же странного, когда священник говорит о Боге?
Макдьюи ответил ему глухо и без гнева:
— Тяжелую задачу ты задал мне, Энгус.
— Правда? — удивился Педди. — Вот не думал! Ты и Лори живете в противоположных концах ваших собственных миров. Если бы каждый из вас чуть-чуть подвинулся к другому…
— Да невозможно это! Ты пойми, она слышит голоса, прямо слышит…
— Что ж, и Жанна д'Арк слышала, — отвечал Педди, невинно глядя на него. — Тебе не приходило в голову, что голоса и правда есть, а не слышим их мы?
Макдьюи встал, подошел к шахматной доске и рассеянно переставил пешку. «Значит, вот и нами так орудуют? — думал он. — А правила игры там есть? Нет, не могу, не могу, не могу!» Он подошел к двери, но на пороге сказал с искренней печалью.
— Ты не помог мне, Энгус.
— Прости меня, Эндрью, — откликнулся священник. — В конце концов, ты сам себе поможешь. Не ты найдешь — тебя найдут, так оно бывает всегда. Ты почувствуешь, что это не столько вера в какие-то мифы или факты, сколько особое чувство, уверенность такая, которая заполняет человека, пока сомнению не останется и уголка. Тут никто не пройдет за тебя пути. Мы не знаем, как это произойдет, и не можем предсказать, когда придет.
— Я тебя не понимаю, — сказал Макдьюи.
— Ну и не надо, — мягко отвечал Педди и глубоко вздохнул. Макдьюи вышел и тихо закрыл за собой дверь. А маленький священник долго сидел у стола и думал о том, правильно ли он говорил и как это трудно узнать.
