— Это могут из Улган-Мулгана звонить, — пояснил тот, и Ерепов разрешающе махнул рукой на заветные слова.
Однако звонили не с выставки. Поначалу Бену показалось, что звонят вообще не люди. В трубке был сплошной вой. Бен от неожиданности встал. И тут в ухо ворвался крик:
— Это ты во всем виноват!
— Кто это говорит? — опешил он.
— Ты уже не узнаешь свою жену!
Директора недоуменно глянули на него, и Бен сделал жест, что хотел бы выйти.
— Вечно Магерамов со своими штучками, — притворно вздохнула Прелова. — Мало ему одной объяснительной.
— Послушайте, что у вас не бывает никаких проблем? — возмутился он.
— Не бывает, — радостно подтвердила она.
— Выйдите, Вениамин Николаевич, — подчеркнуто сухо проговорил Ерепов, судя по его тону, Бену недолго оставалось пребывать в фирме, но ему уже было все равно, сердце сжалось в предчувствии дурных новостей.
Разговор продолжился в коридоре. Если можно назвать разговором отрывочные крики и плач Ларисы.
— Наш мальчик пропал! — наконец смогла она выговорить членораздельно.
— Как пропал? Сейчас три часа дня, может, он погулять вышел?
— Не выходит он на улицу! Если бы ты интересовался нашим сыном, ты бы знал!
Неимоверными трудностями Бену удалось добиться от Лары подробностей. Когда никто не отозвался на звонки, она примчалась домой и нашла захлопнутую дверь в пустой квартире.
— Тема сбежал! Или его выкрали!
— Что за ерунда? Кто его выкрал, это не Америка. У него были деньги? Где вообще деньги лежат у тебя? На прежнем месте?
— Я не знаю.
— Ну, так посмотри!
Она посмотрела и сразу заметила пропажу тысячи рублей. Остальные деньги — три тысячи остались на месте.
— Значит не ограбление, — подытожил Бен. — Мальчик решил прогуляться. Надо искать идти, мало ли что. Увидит кто-нибудь деньги, и пиши пропало. Ты Николаю звонила?
— Звонила, только пока до него дойдет, позвони и ты ему, пожалуйста. И сам приезжай.
Бен попросил ее успокоиться и набрал номер Николая. Трубку взял мужчина с зычным голосом.
— Что ж вы в самом деле? — возмутился он. — Нам работать, а вы до чего человека довели? Да, Николая. Он у нас и так малохольный с тех пор, как белая горячка была, и он был вынужден торпеду вшить, а вы ему такие вещи с ходу говорить! Он аж лицом побелел, а теперь в туалете уже полчаса как закрылся. То блюет, то дрищет. Нельзя ему стрессов. Никак нельзя.
Бен даже говорить ничего не стал. Понял, что Николай ему не помощник.
Отпросившись, он ехал к Ларисе, когда она вновь позвонила:
