— Смотрите внимательнее, Нелидов! Смотрите!
Высокий капитан второго ранга писал что-то флажками, но что он пишет, было не совсем понятно: высота стального подволока — так на корабле называется потолок — не позволяла руку с флажком выпрямить вверх полностью. «Ы-мы-ны…» — читал Митя про себя. Да что за чепуха! Вместо гласных одни «ы».
— Нелидов, что я написал?
— Какое слово прочли?
— Ы-мы…
— Ну, смелей!
— Да нет такого слова, товарищ капитан второго ранга…
— Говорите, что прочли!
— Ымыныны.
— Верно.
— Верно?? А что это значит, товарищ капитан второго ранга?
— Слово «именины» никто не слышал?
— Так оно же не так пишется!!
— Исказил специально. А то вы первый слог прочтете, а до остального догадываетесь. Но в флажных донесениях надо читать не дословно, надо читать добуквенно! Внимание! Все читаем! Ларионов, что прочли?
— Те-ле-нок… ТеленОк, товарищ капитан второго ранга!
— Правильно.
— А что это такое?
— Это ребенок коровы, нахимовец Ларионов.
До и после урока военно-морской подготовки на крейсере удавалось выкроить в общей сложности минут семь. Кто сказал, что за семь минут ничего не успеть? В эти несколько сот секунд Митя и его товарищи мгновенно расползались по крейсеру. Сколько тут было палуб! Сколько непонятного назначения отсеков! А где же машины? Главные машины?
«Выкинули? И правильно, — сказал Ларик. — Кому они нужны-то? Все, вечная стоянка».
В огромном освободившемся от машин зале сварщики заравнивали стальные заусенцы: тут планировалось устроить волейбольный зал.
Рота Мити мечтала скорей вырасти: на крейсере, уже вовсю используя кубрики как спальни, ночевала и проводила послеобеденный постельный час старшая рота.
«Но где же машины?» — думал Митя, и ему становилось грустно.
Броневский и Броневская ходили по училищу с заметным удовольствием: в торце большинства коридоров стояли двухметровые зеркала, и, вступая в такой коридор, Броневский и Броневская невольно делали шага по два наискосок, привычно ловя вдали свое отражение. Если вдруг случалось, что до этого они шли не в ногу, Элла Владимировна, подлаживаясь, тут же ногу меняла под шаг Семена Семеновича. Когда Броневские ссорились, училище узнавало об этом сразу: старший преподаватель Семен Семенович шел на урок сам по себе. Примерно в шаге позади двигалась сама по себе Элла Владимировна. В эти дни вместе с шейной косыночкой Элла Владимировна надевала и свое самое безоблачное выражение лица. Всем было известно, что это выражение ее лица Семена Семеновича бесит особенно.
