Его ответная ухмылка показалась ей не менее глупой, чем у толстяка из шкатулки.
– Какой тонкий юмор! Как раз в твоем духе, – отрезала она, бросив на него испепеляющий взгляд.
– Никак не пойму, почему ее до сих пор никто не купил, заметил Рубен, качая головой с искренним недоумением, и вернул шкатулку на место. – Как ни зайду, она все еще здесь.
– Вот уж в самом деле необъяснимая загадка! Какое-то движение справа от нее привлекло внимание Грейс.
– Ой, смотри! Зяблики!
Сперва ей показалось, что множество зябликов перепархивают с жердочки на жердочку в большой клетке из ивовых прутьев, но, приглядевшись внимательнее, она насчитала всего девять прелестных птичек с оранжево-серым оперением.
– Какие милые! В детстве у меня был попугайчик.
– На ранчо? – тотчас же осведомился Рубен. – Это было еще, до, того, как у Мариэлены появились стигматы, или уже после?
Грейс усмехнулась, не находя подходящего ответа. ОН стоял слишком близко, запах лавровишневой воды дразнил ее, пробуждая желание обернуться, и вдохнуть всей грудью.
Прошлой ночью она долго лежала без сна. Ее преследовали картины того, что могло бы – нет, того, что должно было случиться, если бы она сделала вид, будто верит в сказку Рубена о больных ребрах, и позволила ему лечь вместе с ней в одну кровать. И сейчас она с досадой почувствовала, как волнующие образы – такие четкие, уже хорошо знакомые, будоражащие – нахлынули на нее вновь, – Добрый день! Чем могу служить? Опять этот голос – низкий, но звучный. Он раздался за спиной так неожиданно, что Грейс резко обернулась, задев грудью рукав Рубена. Мужчина стоял позади них в глубокой тени. Бледный, тощий как щепка, он был так высок ростом, что Грейс не доставала макушкой даже до его острого, торчащего вперед, кадыка. Она видела его только в профиль и в полутьме прикинула, что ему сильно за пятьдесят. На нем был свободный. свитер и пара мешковатых вельветовых штанов, и то и другое неопределенного коричневато-серого цвета, а на ногах – мягкие шлепанцы. Теперь стало понятно, каким образом ему удалось возникнуть столь незаметно. Его суровые черты смягчились, когда он увидел Рубена, на губах появилась улыбка, обнажившая длинные, потемневшие от табака зубы.
– Как поживаете, Рубен? Давненько не виделись! Я уж было подумал, что вы позабыли о своем перстне. – Рад вас видеть. Док. Нет-нет, конечно, я не забыл, просто времени не было заскочить за ним. Дела, знаете ли. Все время приходится мотаться с места на место.
