– А что у вас за работа, мистер Джонс? – спросила она с любопытством.
– Дела, Грейс, дела. Скучная мужская работа.
Стоит ли забивать подобными вещами твою прелестную головку?
Грейс обиженно поджала губки.
– Ну это уж мне виднее, стоит или не стоит! Рубен щелкнул пальцами.
– Ты, безусловно, права. Извини, я не хотел тебя обидеть.
– Итак?
Она изобразила рукой пистолет и, прицелившись в него, спустила воображаемый курок.
– Извини! Ты ждешь, чтобы я ушел и дал тебе возможность одеться? Я удаляюсь.
Он отвесил ей изысканный поклон в духе Эдуарда Кордовы, который еще два дня назад сразил бы ее наповал, и покинул комнату.
* * *
Грейс позволила себе вдоволь понежиться в ванне вовсе не из желания во что бы то ни стало досадить мистеру Джонсу. Просто ванна оказалась огромной, вода – божественно горячей, а сама Грейс не смогла отказать себе в удовольствии, которого была лишена вот уже несколько недель.
– Извини, что я так надолго заняла ванную, – сказала она, спускаясь по лестнице в гостиную и придерживая обеими руками подол монашеского одеяния, чтобы не споткнуться на ступеньках.
– Нашла все, что требовалось?
– Да, большое спасибо.
Рубен поднялся с кресла, в котором сидел, читая газету, и начал подниматься по лестнице. В жеваных рыжевато-коричневых брюках и синей рубашке без воротничка он в это утро ничем не напоминал ухоженного Эдуарда Кордову. По идее эта мысль должна была бы ее порадовать, особенно с учетом того, как ловко ему удалось ее провести, если бы не одно дополнительное наблюдение: босоногий, растрепанный, с покрытыми щетиной щеками он выглядел еще привлекательнее, чем в костюме испанского аристократа.
– Плита еще не остыла? – спросила Грейс.
– Вроде бы нет. А что, тебе холодно?
– Нет, но мне хотелось бы высушить волосы.
– Распоряжайся, будь как дома.
Он вдруг замер, занеся ногу на первую ступеньку.
– У тебя изумительные волосы, Грейс. Слава Богу, ты по большей части прятала их под покрывало, пока Суини и все остальные крутились неподалеку.
– На что ты намекаешь?
– Намекаю?
Рубен нарочито округлил глаза и даже развел руками, словно не понимая, как это до нее не доходит такая элементарная истина.
– Да если бы они хоть раз увидели твои волосы, они бы их в жизни не забыли. Тебя запросто могли бы арестовать. Еще бы, такая примета!
– Не пори чушь.
– Или тебе пришлось бы их остричь. По-моему, это было бы еще ужаснее.
Грейс уже помешивала угли в плите, но, услыхав эти слова, выпрямилась и подбоченилась.
