— Ответь, что все в порядке, — подсказал Соломон.
— Все в поря-адке! — крикнул он. — Тут один тип. Хочет поговорить с Эбби.
— Что за тип?
— Какой-то белый тип.
Пауза.
— Ты коп? — спросил голос.
— Нет, — ответил Соломон.
— Кто ты тогда?
— Я работаю на деда Эбби.
В номере что-то зашуршало. Соломон по-прежнему никого в глубине не видел.
— Чего тебе надо?
— Мне нужно поговорить с Эбби.
Еще одна пауза. Потом невнятный шепот.
— Да ладно, пусть войдет, Хорхе. — Неожиданно дружелюбный голос произнес мексиканское имя с растяжкой: «Хорь-хей». — Нам нечего скрывать.
У Хорхе дернулся кадык. Соломон в последний раз вдавил ему дуло в яйца, потом кивнул. Мексиканец попятился, держа руки на виду, улыбаясь, кривясь и изо всех сил изображая дружелюбие.
Соломон следовал за Хорхе, прижимая пистолет к бедру. Коридор походил на прогон для скота — худшую из ловушек, но ему ничего не оставалось, как двигаться вперед. Теперь, когда он обнаружил Эбби, пути назад не было.
Он дошел до угла, за которым начиналась комната, и в шею ему уперлось дуло пистолета.
— Вот так, придурок, — произнес у самого его уха владелец оружия. — Веди себя смирно.
Стандартный гостиничный номер, много претерпевший за годы варварского обращения и небрежения. Замызганный ковер, испещренная следами ожогов мебель, стены в коричневатых, похожих на кариесные разводах. Две узкие кровати со смятыми простынями были прижаты изголовьями к дальней стене, между ними стоял ночной столик с покосившейся лампой.
На одной из этих кроватей сидела Эбби Мейнс, бледная и изможденная, с туго стянутыми на затылке иссиня-черными волосами. От наркотиков ее глаза горели так ярко, что Соломон не удивился бы, увидев струящийся из ушей девушки дымок. Босая, с грязными ногами, она была хотя бы одета — в засаленные джинсы и перепачканную желтую футболку, висевшую на ее узких плечах, как на вешалке.
Распростертая на другой кровати черная женщина была абсолютно голой, только ее лицо скрывалось под путаницей волос. В полной отключке, и никто здесь не догадался приличия ради набросить на нее одеяло.
Пистолет, вжимавшийся в шею Соломона, держал в руке высоченный, как сам Соломон, метис лет двацати пяти со светло-карими глазами и грубыми чертами лица. Рядом с ним стоял парень посмуглее и пониже, направив Соломону в лицо маленький полуавтоматический пистолет. На обоих были красные спортивные костюмы с белыми полосками на рукавах, бейсболки, пухлые кроссовки «Найк» и массивные золотые украшения.
