Так, двое официантов из «Фуке» подтвердили, что в тот день с двадцати тридцати до двадцати одного пятнадцати Ральф Дуглас и Магда ужинали в их ресторане.
Шестеро завсегдатаев винного бара «Слепой», расположенного на улице Бетховена в районе Пасси, подтвердили, что этот молодой человек примерно с без пяти двадцать три до трех пятнадцати пил вместе с ними.
По настоянию Куртиса электрические часы забрали с виллы «Марбр» и увезли в Париж на проверку. Таким образом, можно было убедиться в том, что время, которое назвала Гортензия, было правильным.
В криминалистической лаборатории полиции часами занялся эксперт в присутствии Куртиса. Осмотр он произвел тщательный и пришел к заключению, что они исправны.
— Значит, часы показывают правильное время? — решил уточнить Куртис.
— Да, — коротко ответил сотрудник лаборатории.
— Никаких механических повреждений? — продолжал допытываться молодой адвокат.
— Нет.
— Выходит, что горничная ничего не напутала, а мистера Дугласа в ту ночь на вилле «Марбр» не было?
— Да.
— А мадемуазель Фреи, горевшая желанием получить работу у мадам Клонек, ждала приезда мистера Дугласа и каждые пятнадцать минут смотрела на часы?
— Как я понял, она уже сказала, да. Подтверждаю.
— На то, что она может снова служить у мадам, ей прозрачно намекал сам «Дуглас». Поэтому если бы часы были не в порядке, то горничная, поглядывая на них, это бы заметила?
— Скорее всего, да.
Куртис проследил за тем, чтобы все эти вопросы и ответы были занесены в протокол.
Неприятная процедура допроса закончилась, его клиента отпустили из-под стражи. Куртис в компании Ральфа и Брюса Дугласов покинул стены Дворца правосудия, пересек улицу и зашел в бар. Выпив подряд три большие кружки темного пива, он почувствовал облегчение.
Свою лепту в освобождение Ральфа Дугласа внес и его брат Брюс. У того среди высоких чинов полиции действительно были связи. Куртис, зная Брюса лишь по рассказам других, относился к нему с предубеждением. Теперь же его мнение о брате Ральфа изменилось.
Ему описывали Брюса как человека, способного говорить обо всем и при этом не проявлять никакого интереса к теме разговора. Приглядевшись к молодому человеку повнимательнее, Куртис понял, что такое его поведение не что иное, как средство защиты. Оказывается, Брюс боялся, во-первых, показаться глупым, а во-вторых, сказать что-нибудь не то, ведь за это его могли уволить со службы. На самом же деле в его душе кипели страсти не менее сильные, чем у самого Ричарда.
