В таком случае, новое движение должно быть идейно оформлено и теоретически обосновано. Сегодня 99% литературы, находящейся в сети, с тем же успехом может существовать и на бумаге — эту литературу нельзя назвать в полном смысле сетевой. А где грань между понятиями — литературой сетевой и бумажной?"— спрашивал еще в 1997 году один из пионеров литературного интернет-пространства Георгий Жердев.
Дело здесь, по-моему, не в смене носителя текста и не в смене технологий производства-потребления данного носителя — дело в том, что на базе Интернета неожиданно сложилась принципиально иная, по сравнению с традиционной литературой, модель эстетического общения.
Изменения носят такой характер, что их можно сопоставить не с изобретением книгопечатания, а с изобретением письменности как таковой. До того, в рамках устного народного творчества, в рамках фольклора существовала совершенно иная ситуация, поскольку единственным носителем эстетической информации оставалась человеческая речь, голос, звук. И социальная функция сказителя, "бояна" требовала от ее исполнителя не только отлично тренированной памяти, не только хорошо поставленного голоса, но и наличия определенного круга слушателей, готового внимать сказителю в так или иначе выделенной из обычного пространства и времени ситуации общения. Последнее чрезвычайно важно, поскольку придавало сказителю совершенно особый статус хранителя и, как бы выразились сегодня, модератора эстетической и, соответственно, этической общности социума: от уровня семьи до уровня народа в целом. И если, скажем, пословицы, поговорки и приметы как простейшие фольклорные жанры еще не требовали ситуации выделенного общения с фигурой "сказителя", то уже начиная с уровня загадок и выше — вплоть до героического эпоса — его присутствие становилось практически обязательным.
Создание письменности резко изменило модель эстетического общения: прежде всего потому, что тексты стало возможным не только слушать, но и читать самому. При этом функции слуха не просто были переданы зрению. Получил широчайшее распространение феномен "внутреннего проговаривания" текста в процессе чтения, резко повысивший интеллектуальный "потолок" читателя по сравнению со слушателем. Иными словами, читатель в некотором роде стал и сказителем (исказителем? модератором?) текста.
Соответственно, возникла и фигура писателя, реализующая совершенно иной круг социальных функций, чем фигура сказителя. Писатель — создатель текста, а не устного, звукового сообщения. Он создает объект для чтения и — одновременно — сам является первым его читателем-слушателем, имеющим право изменять "свой", "авторский" текст в меру собственного разумения до момента его публикации, то есть воплощения на каком-то носителе "городу и миру". Личное присутствие писателя в процессе чтения читателю не нужно, он представлен не в своем человеческом качестве, а через текст и как текст.
