Сергей предпринял обманное движение и рванулся в другую сторону. Глаза, привыкшие к полумраку, выделяли каждую деталь комнаты, каждую трещинку на стене — фиксировали все, о чем он раньше даже не подозревал. Боковым зрением он уловил, как девушка поворачивается, а в следующее мгновение уже оказался возле двери и толкнул ее от себя, надеясь на удачу.
Ему повезло. Дверь распахнулась, и Сергей вылетел прямо в прохладные сумерки леса. Но любоваться зрелищем или думать, куда бежать времени не было, за спиной уже раздались быстрые шаги. Он прибавил хода и побежал вглубь леса.
Житель города почти всегда воспринимает лес, как деревья, кусты и траву, но на самом деле это не так. Лес — живое существо. Оно дышит, движется. Для того, кто знает это — лес помощник, для остальных — враг.
Сергей бежал напролом, ударяясь о стволы, пару раз он упал, но вскакивал и бросался дальше. Джинсы намокли и покрылись грязью, оба плеча ныли, холодный воздух разрывал легкие — паника гнала его вперед, ему казалось, что он видит синее платье девушки-упыря то справа, то слева от себя. Каждый раз Сергей бросался в сторону, продираясь сквозь густой колючий кустарник, в то время как боль в груди все нарастала.
Наконец, он остановился и, тяжело дыша, опустился на колени. Лес вокруг молчал, деревья плавали в серой пелене сумерек; никакого движения, ни дуновения ветра, как будто все замерло в ожидании прихода ночи. Сергей посмотрел на часы — стрелки показывали половину шестого вечера. Пойди он обычной дорогой, уже был бы дома.
Сердце понемногу замедляло свой бег, кавардак в голове сменился сомнениями.
«А чего это я так испугался? Упырь… Вот дед, твою душу, наговорил, а я и уши развесил! Какие тут могут быть упыри? Их вообще не бывает!».
Рука опустилась ему на плечо и крепко сжала.
— Ты бежал, как медведь, — произнес тихий голос, и Сергей чуть не нагадил в штаны от неожиданности. Медленно, очень медленно, он обернулся. Девушка стояла позади него. Она выглядела настороженной…
«…и рассерженной».
— Вставай. Пойдем. И не надо бегать. Будет беда.
Девушка улыбнулась и протянула ему большой желтый кленовый лист, который до этого прятала за спиной.
— Это тебе. Правда, красивый?
И снова — эта детская манера говорить и улыбаться, открытая навстречу каждому, эта простота, невинность — но в глубине всего, скрываясь за наивностью и чистотой, сквозило зло. Оно ощущалось, как густая тень и обволакивало, крепче стягивая невидимую паутину.
