А вдруг этот зыкруд — не просто зыкруд, а самый главный зыкруд какой-то тридевятой страны, где они главные, а люди так, голыми по лесам бегают да на всех с дубинками нападают? Вдруг это посол иноземный, что прибыл сюда лично с государем-императором, живи он вечно, договора подписывать? Кто первым пустил такую мысль — неизвестно, но очень скоро она уже ходила по всему городу, и превратилась по дороге из спорного утверждения в неоспоримый факт.
Теперь все знали — сюда, в ничем не примечательный городок, название которого не на каждой карте найдешь, приезжал лично посол зыкрудской страны, ей даже название дали, Зыкрудостан. И когда через пару дней в тот же город заехали непонятные личности и начали расспрашивать, не видел ли кто четверых беглецов на богатой карете, им честно отвечали — нет, никто не видел. Вот зыкруда-посла из Зыкрудостана видели, а не хотите ли послушать поучительную историю, как этот зыкруд отбивную ел? У них, зыкрудов из Зыкрудостана, все вельможи должны обязательно только бородой руки вытирать, обычай такой, древний. А беглецов никаких не видели.
Плюнули непонятные личности, и дальше поехали. Зыкруд-посол им был совершенно не нужен.
* * *
Мы ехали уже неделю, и повсюду мой план срабатывал идеально! Переодетый в бальное платье Леры Алвит, немного умытый и причесанный, повсюду вызывал такой фурор, что на его фоне мы все совершенно терялись. Всем от этого было хорошо — нам никто не досаждал, людям бесплатное развлеченье, да и Алвит тоже очень быстро вошел во вкус, теперь повсюду таким гоголем ходил, важную шишку из себя строил. Для зыкруда он был действительно умный — с первого раза понял, что такое вилка и чем она отличается от рук. Про ложку он и раньше знал, правда нож так и не смог освоить. Да ему он и не нужен был — с такими зубами я бы и сам ножом не пользовался. Тяжелее было приучить его мыться каждый день — смысл этой процедуры так до Алвита и не дошел, но после угрозы бросить его в лесу он сразу же стал очень покладистым, и каждое утро совершал обязательные омовения. А с одеждой вышло совсем просто — бальное платье так ему приглянулось, что теперь даже захоти Лерка его вернуть — не отдал бы. Он сам за ним следил, на ночь аккуратно складывал, а утром первым делом на себя накидывал. Особенно ему нравилось, что оно цветное и яркое — Алвит был уверен, что чем ярче одежка, тем он более важную персону собой в глазах окружающих представляет. Я его переубеждать не стал. Тем более, не так уж он и ошибался.
