Элэйс слетела по лестнице, словно за ней гналась стая псов. Сзади поспешал Франсуа.
При виде усталого отца, стоявшего среди винных бочек, она вскрикнула, бросилась к нему и спрятала заплаканное лицо у него на груди. От знакомого утешительного запаха ей снова захотелось плакать.
— Sant Foy, — что такое? Что с тобой? Ты ранена? Говори же!
Она расслышала в его голосе тревогу. Чуть отстранилась и попыталась заговорить, но слова застревали в горле.
— Отец, я…
Он испуганно оглядел растрепанную, грязную дочь и устремил вопросительный взгляд через ее голову на Франсуа.
— Мессире, я нашел госпожу Элэйс в таком виде…
— И она ничего не сказала о причине такого… отчаяния?
— Ничего. Только что ей нужно немедленно видеть тебя, мессире.
— Хорошо. Теперь оставь нас. Если понадобишься, я позову.
Элэйс услышала, как закрылась дверь, потом ощутила на своих плечах объятия тяжелой отцовской руки. Он подвел ее к лавке, тянувшейся вдоль стены погреба, усадил.
— Ну-ну, filha, — заговорил он не так сурово и пальцами отвел с ее лица прядь волос. — Это непохоже на тебя. Расскажи мне, что стряслось.
Элэйс сделала новую попытку овладеть собой. Сколько тревог и беспокойства она доставляет отцу! Она вытерла чумазые щеки отцовским платком, протерла покрасневшие глаза.
— Выпей-ка… — Он вложил ей в руку чашу вина и уселся рядом с дочерью.
Дряхлая лавка заскрипела и прогнулась под его тяжестью.
Франсуа ушел. Здесь никого, кроме нас с тобой. Надо опомниться и рассказать мне, что тебя так огорчило. Не Гильом ли? Потому что если это он, даю слово, я…
— Гильом вовсе не виноват, paire, — поспешно заверила Элэйс. — Никто не виноват…
Она бросила на него быстрый взгляд и снова потупила глаза, стыдясь, что сидит перед ним в таком виде.
— Тогда что же? — настойчиво повторил он. — Как я могу тебе помочь, если ты не говоришь, что случилось?
Элэйс с трудом сглотнула. Виноватая, испуганная, она не знала, как начать.
Пеллетье взял ее руки в свои.
— Ты дрожишь, Элэйс.
Она слышала в его голосе любовь и заботу, чувствовала, как трудно ему скрывать свои опасения.
— И погляди, что с твоим платьем… — Двумя пальцами он приподнял край плаща. — Мокрая, вся в грязи…
Как ни старался отец скрыть свое волнение, Элэйс видела, как он встревожен, как устал. Морщины на лице, словно глубокие шрамы. Она только сейчас заметила, сколько седины у него на висках.
— Когда это бывало, чтобы тебе не хватало слов? — снова заговорил он, стараясь шуткой рассеять ее оцепенение. — Рассказывай-ка, что приключилось, э?
